Но читать не хотелось. А было чертовски приятно лежать вот так одному, в полуосвещенном купе, слышать поскрипывания вагона, представлять, как за толстым двойным стеклом окна проносится темный снежный вечер, ощущать под собой удобную полку с мягким матрасом и толстым рыжим одеялом, слышать негромкое хлопанье дверей в соседних купе и неторопливые, небеспокоящие шаги по коридору… Бравика нимало не заботило, что там завтра станет происходить в его отделении. Митя (собственно – Дмитрий Александрович, старший ординатор) был самостоятельный и осмотрительный доктор, он в отсутствие Бравика содержал отделение в образцовом порядке.
Наверное, если бы Бравик был 'книжным профессором', он немедля разложил бы на столике текст завтрашнего доклада или рукопись грядущей статьи. Но Бравик не был 'книжным профессором', он отдыхал, лежал с книгой на животе и улыбался.
Немного погодя он прошел в туалет, вернулся, постелил белые накрахмаленные простыни, лег и вскоре глубоко и покойно спал.
Синим морозным утром поезд остановился в Твери.
Бравик, крепко держа ручку портфеля, вышел из душноватого, пахнувшего брикетным углем теплого коридора в холодный тамбур.
– До свидания, – сказал проводник.
Он зябко поводил плечами под синей путейской рубашкой.
– Спасибо, – сказал Бравик. – Всего доброго. Счастливого пути.
Поезд был проходящий, стоял в Твери восемь минут – Бравик успел заметить из расписания, когда шел по коридору.
Он осторожно спустился по стальным ступенькам и сделал несколько шагов. По перрону мела поземка.
Из тени перронного ларька навстречу ему шагнул человек.
– Григорий Израилевич?
– Да… – Бравик поправил очки.
– С приездом вас, коллега! Добро пожаловать в Тверь.
Высокий человек в длинной кожаной куртке и меховой кепке крепко пожал Бравику руку и ловко перехватил у него портфель.
– Алексей Юрьевич! – догадался Бравик. – Встретили. В такую рань! Спасибо.
– Рад… Рад познакомиться, наконец, – весело сказал Чернов. – До сих пор-то мы с вами заочно…
– Не стоило вам ни свет ни заря… – смущенно сказал Бравик.
– Пустое, пустое, – говорил Чернов и вел Бравика к вокзалу. – Я думал, что приедет Мышко, но узнал, что вы… Рад.
Бравик застенчиво улыбнулся. Не зря Назаров так хорошо отзывался о Чернове.
Меньше всего Бравику хотелось в половине седьмого отыскивать гостиницу в незнакомом городе.
– Алексей Юрьевич, Назаров передавал вам привет, – говорил Бравик (ему хотелось сказать Чернову что-нибудь доброе) и торопливо шагал рядом с Черновым.
Чернов был высоким, плечистым, он шел неспешно, но широко, и Бравик едва за ним поспевал.
– Я разговаривал с Иваном Андреевичем вчера вечером. Честно сказать, ваш приезд – сюрприз, – громко сказал Чернов.
Они прошли через пустое здание вокзала, вышли на площадь, и Чернов повел Бравика к автомобильной стоянке.
– То, что приехали именно вы, – это просто моя личная удача. – Чернов распахнул перед Бравиком дверцу темной 'Волги'. – Назаров говорил вам об основных направлениях конференции?
– Честно говоря, нет, – смутился Бравик.
Он действительно вчера так и не удосужился поинтересоваться у Назарова, что будут докладывать на конференции.
Бравик сел в машину, повозился, прищемил полу пальто, наконец устроился, захлопнул дверь.
Чернов повернул ключ зажигания. В машине было тепло, она не успела остыть, пока Чернов ждал Бравика на перроне.
Чернов снял кепку с наушниками, бросил на заднее сиденье, расстегнул молнию кожаной куртки, подбитой мехом, и полуобернулся к Бравику.
Тут Бравик смог наконец его разглядеть.
Профессор Чернов был моложавым мужчиной с мощными плечами и крепкой шеей. Еще у Чернова был большой подбородок с ямочкой, широко посаженные глаза и выпуклый лоб с высокими залысинами. Идеально выбритое лицо хорошей лепки и короткая прическа.
Даже в свете уличных фонарей Бравик приметил, что профессор сед.
– Это моя личная удача, – повторил Чернов и аккуратно тронул с места машину, – потому что именно я настоял на том, чтобы основным направлением конференции стали проблемы консервативного лечения. Не обошлось, конечно, без возражений…
Эта тема очень даже может быть рутинной. Сами знаете, стоит объявить:
'Консервативное лечение доброкачественной гиперплазии', – коллеги скучнеют… Но мы с коллегой Каприным… Вы знакомы с доцентом Каприным? – Бравик стал быстро вспоминать – да, в прошлом году он рецензировал статью Каприна – и кивнул. – Я так и думал. Так вот, мы с Каприным загодя договорились подготовить минимум докладов. Но! Чтобы это были такие доклады… Мы сразу планировали исключить сообщения по альфа-блокаторам и всяким растительным ингибиторам.
– Ну что ж. – Бравик прокашлялся с холода и одобрительно покивал головой. Его и самого ничуть не интересовало всестороннее обсасывание всяких новых аспектов того, что в принципе было давно понятно.
– Будут три основные темы, сразу вам скажу, – сказал Чернов. Он с ходу брал быка за рога, и Бравику это нравилось. – Вапоризация – это раз. Наши докладчики учились у Мартова, а за последние два года – свои результаты. Эндохирургия – два! Полтора года назад клиника закупила операционную, есть чем похвастаться.
Тут мы тоже профессору Мартову многим обязаны. И третье – химизм эстрогенов в патогенезе аденомы. Я вам напрямую скажу – просто прочтите вашу с Винаровым статью. Это будет именно то, что нужно.
– Завершающий аккорд, так сказать, – добродушно сказал Бравик.
– Если хотите, – согласился Чернов.
Он быстро вел машину по заснеженным улицам. Бравик видел, как Чернову приятно то, что он, Бравик, приехал. Видел – Чернов горд, как мальчишка, предстоящей конференцией. Ему, Чернову, было что показать.
И все это очень нравилось Бравику.
– Алексей Юрьевич, когда начало?
– В десять, как обычно, – сказал Чернов. – Вы выспались в поезде?
– Как дитя, – ответил Бравик.
Он прекрасно выспался, чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Отлично себя чувствовал.
– Хорошо. Позавтракаете, и я отвезу вас в клинику. Представлю оргкомитету, покажу отделение. И еще кое-что покажу…
– Что покажете? – Бравик заговорщически подмигнул Чернову.
Он, конечно, представлял, что может показать ему Чернов в Твери.
Чернов любил свою работу – такое Бравик умел распознавать с первых минут. И если даже Чернов сто раз был наполеончик, если он любил не просто работу, а себя ненаглядного в этой работе – ради бога… Чернов не был старпером. Чернов болел за свою конференцию. Чернов приехал на вокзал за Бравиком в половине седьмого утра.
– Нашу конфетку, – широко улыбнулся Чернов. – Шторцевскую операционную. Вас, конечно, этим не удивить. Но все-таки. Самые красивые резекции мы снимаем. На видео. Покажу.
В отделении Бравика уже пять лет имелась такая операционная. Кассетами с записями Митя заставил целую полку в ординаторской. Но Бравик и тени скуки не чувствовал – он знал, что с удовольствием посмотрит фильмы Чернова.
