– Он кавалерист. Должно быть, они все склонны к преувеличению.
Разумеется, слова его не пропали втуне. Задыхаясь от злости и отчаяния, Борд заявил:
– Вы ответите за это, Бернелл!
Полковник выглядел очень напыщенно, и в последовавшей за этим вспышке озарения Тони вдруг увидел себя, много раз вызывавшего других на дуэль за нанесенные оскорбления. Господи, каким же он был идиотом! Но Деб спасла его. Теперь он стал другим человеком, у которого в жизни появились иные приоритеты.
– Филипп, не будьте дураком! – безжалостно заявил он. – Я отвечу за свои слова только в том случае, если вы пригласите меня на ужин. В противном случае можете вызвать на дуэль самого себя.
– Я требую удовлетворения!
– Вы хотите жениться на леди Амелии, – поправил его Тони.
Его прямота обескуражила Борда.
– Да.
– Но ему это не удастся! – воскликнул Лонгест. – Мои мальчики позаботятся об этом. Парни, он ваш, – обратился он к мрачным головорезам, которые уже готовы были броситься на Борда, если бы Тони не встал у них на пути. Он был на голову выше и крепче любого из них. Они замерли на месте.
– Я не хочу жениться на вашей дочери, – не тратя времени даром, без обиняков заявил Тони.
– Что вы сказали? – Лонгест по-птичьи склонил голову набок, словно не расслышав.
– Я не хочу брать вашу дочь в жены, – терпеливо повторил Тони.
– А почему? – с вызовом бросил Брод, подозревая очередной афронт,[7] в то время как Лонгест перестал метать громы и молнии и перешел к увещеванию.
– Вы расстроены, Бернелл, и я не виню вас. Однако я уверен, что он не прикасался к ней. Я сожалею, что вы невольно стали участником нашей мелкой семейной ссоры, но обещаю вам, что через три недели моя дочь будет вполне готова к тому, чтобы выйти за вас замуж. Уверяю, что более сговорчивой и послушной нареченой вам не сыскать.
– Я не ищу
– В таком случае она будет полна скрытого огня и страсти, – заявил Лонгест, – А теперь, ребята, поднимайте ее. Мы возвращаемся в Лондон.
Борд загородил собой потерявшую сознание возлюбленную и наверняка не остановился бы перед тем, чтобы бросить вызов всем троим, – скорее всего, с весьма печальными последствиями для собственного здоровья. Но Тони почел своим долгом вмешаться и в третий раз заявил:
– Я не женюсь на вашей дочери. Вы можете спеленать ее, как мумию, посадить на хлеб и воду, осыпать с головы до ног драгоценностями из королевской сокровищницы – я все равно не возьму ее в жены.
– Вы расстроены… – начал было Лонгест.
– Я ничуть не расстроен.
– Ваша гордость…
– Нисколько не пострадала.
Его светлость нахмурился, явно озадаченный и сбитый с толку. Он в недоумении переводил взгляд с Борда на Тони и обратно. Отчаявшись, он воскликнул, ни к кому не обращаясь:
– Тогда в чем же дело? Что я должен сделать, чтобы исправить положение?
– Позвольте ей выйти замуж за Борда.
Тони не мог понять, кто более потрясен – Лонгест или молодой полковник.
– Но как же наш договор? – запротестовал Лонгест.
– Его следует разорвать. Мы подпишем новый, который даст возможность Борду жениться на вашей дочери, а мне позволит взять в жены женщину, которую я люблю. – Тони протянул руку Деборе.
Лежащая на полу леди Амелия, приходя в чувство, испустила слабый стон. Дебора, в любой ситуации сохранявшая рассудительность и благоразумие, вмешалась:
– Позвольте мне помочь леди Амелии, пока вы, джентльмены, обсудите необходимые детали.
– Кто она такая? – спросил Лонгест, словно только сейчас заметив присутствие Деб.
– Женщина, с которой
– Мы можем предложить вам богатый выбор, милорд.
– Прекрасно. В таком случае мы проведем двойную церемонию.
Разумеется, Борд не мог промолчать. Он не относился к тем, кто мог довольствоваться пребыванием на вторых ролях.
– Двойная церемония не понадобится. Мы почти закончили. Я не собираюсь проходить через эту процедуру заново.
– Да вы вообще на ней не женитесь! – в гневе воскликнул Лонгест. Он взглянул на своих сопровождающих. – Эй, ребята, преподайте-ка ему урок!
