— Неужели вправду будете стрелять? — спросила она.
— Обязательно, — улыбнулся он ей. — Вчера этот мерзавец сначала послал за нами одного громилу, а когда мы его убрали — еще двоих. Причем таких нахальных, что они чуть не задушили моего друга.
— Вы дали не свой паспорт, — переводя дыхание, произнес Русаков.
— Конечно, я же не настолько глуп, как вы.
— Что вам нужно? — спросил Русаков.
— Прежде всего чтобы вы вели себя спокойно. Даже если вам удастся сбежать отсюда от меня, на улице вас застрелят. Там стоят наши люди.
— Я же ничего не сказал, — попытался оправдаться Русаков. Дронго подозвал официанта.
— Счет, пожалуйста.
Официант удивленно посмотрел на обедавших.
— Разве вы платите наличными? — спросил он Русакова.
— Сегодня плачу я, — поспешил сказать Дронго. — Это мои гости.
— Сто сорок долларов, — пожал плечами официант.
— Возьмите двести. Сдачи не надо, спасибо, — улыбнулся еще раз Дронго. В конце концов, он тратил деньги Давида.
— Теперь очень медленно встаем, — приказал он обедавшим.
На улице их уже ждал Манучар. Увидев его, Русаков окончательно пал духом, поняв, что Дронго не блефовал.
За руль сел Манучар, рядом разместилась женщина. Сзади сели Русаков и Дронго.
— У вас есть телефон в автомобиле? — спросил Дронго. — Позвоните и скажите, что вы сегодня не будете.
— Это невозможно, — попытался возразить Русаков, весь покрывшийся бледными пятнами.
— Возможно, — уверенно сказал Дронго, — звоните.
Русаков дрожащими руками набрал номер.
— Сегодня я не буду, — заикаясь, сказал он, — да, не приеду.
Он вернул трубку Дронго.
— Выедем за город, Манучар, — предложил Дронго.
— Что вы собираетесь делать? — закричал Русаков.
— Просто поговорить с вами. Кстати, кто эта женщина? Вы нас не представили друг другу.
— Наша работница, — отрывисто произнес Русаков. — Татьяна Николаевна.
— Очень приятно, — наклонил голову Дронго.
— Мне тоже, — чуть улыбнулась женщина. Судя по всему, ее даже забавляла эта ситуация. Она совсем не боялась, и это все больше нравилось Дронго.
— Вы всегда обедаете только со своими работницами? — спросил он, сознавая, что вопрос звучит несколько двусмысленно. Но сейчас ему важно было расставить некоторые акценты.
— Не всегда, — отвернулся Русаков.
Женщина молчала.
— Зачем вы послали за нами наблюдение?
— Я не посылал.
— Лжете. Сначала послали одного, кстати, он оказался хорошим спортсменом. А потом послали в гостиницу сразу двоих. Догадываюсь, что, когда не вернулся ваш человек, вы просто обзвонили все центральные гостиницы, спрашивая по паспорту Манучара.
Манучар впереди пробормотал какое-то грузинское ругательство.
— А потом, — невозмутимо продолжал Дронго, — вы послали еще двух головорезов допросить меня. Но, так как паспорт был не мой, они попали в номер Манучара. Кстати, вы знаете, как это больно, когда вас душат ремнем? Вы никогда не пробовали?
— Это не я их посылал, — мрачно заявил Русаков.
— Может быть, — согласился Дронго, — но тогда вы скажите, кто их посылал, и мы будем считать инцидент исчерпанным.
— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил испуганный коммерческий директор, не заботясь даже о судьбе своей спутницы.
— Вы читаете газеты? — спросил Дронго. — Наверняка читаете даже «Коммерсант». Тогда вы должны знать, сколько банкиров гибнет на улицах Москвы. Это сейчас самая рискованная профессия. Так что вы должны знать, что входите в группу риска наравне с пожарными и гомосексуалистами.
— Перестаньте паясничать! — сорвался почти на крик Русаков. — При чем тут я? Что вы от меня хотите?
— Прежде всего сообщения о вашей бывшей секретарше Ларисе Коноваловой. — Он обратил внимание, что при упоминании этого имени чуть дернулась голова впереди сидящей женщины. «А у нее красивые, очень своеобразные уши», — подумал Дронго.
— Не знаю никакой Коноваловой, — заявил уже потерявший голову от страха Русаков.
— Вы не знаете собственной секретарши? Она ведь работала у вас целых полгода, прежде чем бесследно исчезла.
— Может, я ее не помню, — пробормотал Русаков.
Женщина повернулась к нему.
— Как ты можешь! — укоризненно произнесла она.
— А ты молчи, молчи, дрянь такая! — заорал Русаков, обрадованный тем, что есть на ком сорвать свое раздражение и отчаяние. — Тебя никто не спрашивает! — бушевал он.
— Успокойтесь, — поморщился Дронго, — и будьте повежливее с дамой. Я не люблю, когда в моем присутствии кричат на женщин.
Русаков сразу успокоился.
Манучар еще раз выругался, на этот раз чуть громче.
— Вы можете только отвечать на мои вопросы. Я повторяю: мне нужно все знать о Ларисе Коноваловой. Вы можете мне помочь?
— Зачем? Зачем вам эта потаскуха? — запричитал Русаков. — Она здесь совершенно ни при чем.
— Настолько ни при чем, что после моего о ней вопроса вы послали ко мне сразу трех убийц? — саркастически сказал Дронго. — Не забывайте о своей опасной профессии.
— Она работала у нас, — повернулась к ним женщина, — была секретаршей у этого, — кивнула она на Русакова.
— Что было дальше?
— Примерно месяц назад она уволилась. Так нам всем говорили. — Татьяна Николаевна рассказывала, повернувшись к Дронго и стараясь не глядеть на своего руководителя.
— Почему она уволилась, вы знаете?
— Никто об этом не знал. У нас в банке думали, что она уволилась из-за него. Считали, что он приставал к ней.
— А вы еще и бабник… — поморщился Дронго. — В Америке за сексуальные домогательства руководства давно уже судят провинившихся мужчин, даже женщин. А вы решили, что власть вам дали и над женщинами?
— Ничего я не решил. — Русаков тоже старался не смотреть на женщину. — А к этой Ларисе я не приставал.
— Значит, вы ее знали?
— Знал, конечно, — недовольно вымолвил Русаков, — но к ее исчезновению я не имею никакого отношения.
— Скоро мы приедем на место, — вдруг сказал Дронго.
— Куда? — не понял Русаков.
— Туда, где вас убьют.
От неожиданности Русаков не мог ничего сказать. Затем он вдруг заплакал.
— Убьют? Зачем убьют? За что? Что я вам сделал?
— Вы не говорите всей правды.
