второй по порядку. Всё, что было до викингов, обычно умещают в крохотный раздельчик, именуемый «Первобытно-общинный строй». Оно и понятно: только начиная с эпохи викингов можно, благодаря сохранившимся хроникам, говорить о каких-то конкретных исторических сведениях, то есть об отдельных событиях политической истории и о том, когда и почему каждое из них произошло и кто в нём участвовал. Всё, что было раньше, окутано, так сказать, туманом.
Есть, конечно, археологические находки, но ни имён своих владельцев, ни обстоятельств их жизни большинство предметов открыть нам не в состоянии… Заметим в скобках, что точно так же обстоит дело и с российской историей. Всё, что до легендарного 862 года (опять-таки эпоха викингов!), практически «покрыто мраком неизвестности», а посему и умещается в учебниках в одну-две малюсенькие главки: конкретных упоминаний, с именами и датами, кот наплакал, археологические же находки рассортированы учёными на культуру такую-то и такую-то, а дальше начинаются предположения и шаткие версии. То есть история вроде как и была, но вроде и нет…
На многих людей, в том числе и на научных работников, не говоря уже о писателях и кинематографистах, такое положение дел производит впечатление, которое иначе как гипнотическим и не назовёшь. Вынужденная скудость познаний современных историков переносится на реальную жизнь. Между тем, если для нас только ко времени эпохи викингов что-то начинает выплывать из исторического тумана, это вовсе не значит, что тогдашние люди жили в какие-то «изначальные» времена!
Приведу пример. В одном очень обстоятельном и толковом исследовании, посвящённом естественным красителям для тканей и кожи в быту древних славян, меня буквально наповал сразила примерно следующая фраза: «Конечно, нашим предкам были известны свойства лишь некоторых из перечисленных выше растений…» Неужели, подумала я, автор всерьёз полагает, будто тысячу лет назад наши предки, как говорится, только что слезли с дерева и начали изумлённо обозревать окружающий мир?.. Или он представляет их себе как современных горожан, выбравшихся «на природу» со школьным учебником ботаники?..
Сколь бы древнюю эпоху в жизни человечества мы ни взялись рассматривать, эпоху без прошлого нам найти не удастся. Под каждой лежат ещё пласты и пласты, века и века. И все эти века были посвящены постижению самих себя и окружающего мира.
Человек, живший тысячу лет назад в условиях натурального хозяйства, мог рассказать об этих самых травах в сорок раз больше, чем о них написано в ботаническом определителе. Потому что это был его мир. Он не был, как мы, туристом на лоне природы. И в этой природе, дикой или одомашненной, он разбирался ничуть не хуже, чем квалифицированный механик – в автомобильных моторах. Потому что за ним стоял опыт поколений, веками применявшихся к природе, стремившихся вписаться в круги и ритмы Вселенной…
Такое длинное предисловие мне понадобилось для того, чтобы обосновать мысль: великолепные корабли викингов появились не на пустом месте. И до них существовала мощная кораблестроительная традиция. А значит, и вековые познания об использовании материалов. В этом последнем, кстати, наглядно убедились специалисты, решившие воссоздать древние суда из древних материалов, древними инструментами и пропутешествовать на них по древним маршрутам, пользуясь при этом опять-таки древними навигационными приборами.
Дерево
Изучив во всех деталях корабли из Гокстада и Усеберга (о которых говорилось в начале раздела), специалисты одно время считали, что излюбленным материалом кораблестроителей времён викингов был дуб. Из книги в книгу кочевало утверждение, что использовались также ясень, бук, берёза, сосна, ель, липа, ива и даже ольха, но, мол, постольку поскольку. Это мнение держалось до тех пор, пока не начали строить копии древних судов. Тут-то и выяснилось, что Гокстадский и Усебергский корабли не были «серьёзными» морскими судами – скорее, оба они служили чем-то вроде королевских яхт, на которых совершали прогулки конунг или, в случае Усебергской лодьи, вдовствующая правительница. Возможно также, что оба судна были специально выстроены для торжественного погребения. Так или иначе, в настоящем морском плавании и тому и другому судну пришлось бы плохо. Хотя размеры и обводы обоих выдержаны в лучших традициях своего времени. Почему?
Опытные моряки, которым дали попробовать «в деле» воссозданные корабли викингов, были потрясены гибкостью и эластичностью корпуса на волне, особенно в шторм. Корабль буквально «перетекал» с гребня на гребень, при этом борта его «дышали» под напором волн так, что у команды поначалу волосы встали дыбом: сейчас затрещат! Только потом моряки поняли, что это не недостаток, а преимущество… А учёные снова обратились к древним хроникам, повествовавшим о корабельных делах, и нашли там упоминания об эластичности корпуса. Оказывается, викинги отлично знали, что так и следовало строить корабли подобного типа. Нашлось и объяснение, которое они давали явлению, испугавшему современных моряков: корабль, мол, изгибается по волнам, словно рыба или тюлень, и оттого движется быстрей. Это объяснение совсем не столь наивно, как кажется на первый взгляд. Люди понимали, что напору сил природы лучше противостоять не тупой механической прочностью, а упругостью и гибкостью, перераспределением возникающих нагрузок…
По ходу дальнейших экспериментов выяснилось, что требованиям, которые предъявляет море к корабельным бортам, лучше отвечает не дуб, а ясень. Дуб слишком жёсток; во время ходовых испытаний, в условиях свирепого шторма, бывало и так, что дубовые детали ломались, а ясеневые – выдерживали. Тогда снова обратились к древним анналам и выяснили, что жители европейских побережий, напуганные нападениями викингов, нередко называли грозных пришельцев «аскеманнами» – «ясеневыми людьми», ведь «аск» в переводе с древнесеверного – «ясень». «Асками», согласно тем же анналам, иногда называли и сами корабли викингов.
И ещё одна деталь, на мой взгляд, немаловажная. На страницах этой книги немало говорится о том, как мифологические соображения пронизывали, а порою определяли всю жизнь древнего человека. О мифологии древних скандинавов будет рассказано в особом разделе, здесь же упомянем только, что Мировое Древо, соединявшее между собою все девять миров скандинавской мифологии, было… ясенем. Кроме того, самого первого мужчину Боги вырезали опять-таки из ясеня; его так и звали – Аск. А певцы и поэты, слагая песнь о мужественном воине, нередко называли его «ясенем битвы»… Что тут было причиной, что – следствием, нам остаётся только гадать.
Корабельных дел мастера времён викингов не только хорошо разбирались в том, из какой породы дерева лучше всего делать ту или иную деталь судна, но и как наилучшим способом использовать данное конкретное дерево или его часть.
Например, они знали, что для самых ответственных деталей лучше брать древесину из той части ствола, которая при жизни дерева была обращена на север: она получала меньше солнца и тепла, а значит, древесина здесь оказывалась более мелкослойной и плотной. Кроме того, дерево, выросшее в густом лесу, а значит, всю жизнь тянувшееся вверх, к свету, не имеет нижних ветвей, волокна древесины в нём ровные, стало быть, из такого ствола может получиться прекрасное бревно для киля или несколько длинных ровных досок. Дерево, выросшее на открытом месте, имеющее густую крону и мощные нижние сучья, могло быть разделано на доски для носа или кормы (доски в этих местах должны были иметь естественную кривизну), либо на брусья, опять-таки с естественным изгибом, для шпангоутов, штевней и иных деталей, которым полагается сочетать упругую гибкость с немалой механической прочностью. Свои требования существовали для вёсел, для палубных досок, для мачт, для блоков, катков и ещё множества корабельных деталей и принадлежностей. Всюду использовалась отборная древесина, и то, что не годилось для одного, шло на другое…
Много ли дерева уходило в общей сложности на строительство одного корабля? Специалисты подсчитали: для постройки боевого корабля длиной двадцать – двадцать пять метров было необходимо срубить не менее одиннадцати деревьев метровой толщины с длиной ствола около пяти метров и ещё одно пятнадцати—восемнадцатиметровое – на киль. Это давало пятьдесят – пятьдесят восемь кубометров древесины нужного качества.
Было бы, однако, величайшей ошибкой считать, что выбор дерева определялся исключительно его «потребительскими» характеристиками. Срубая дерево, особенно «благородной», овеянной сказаниями породы, древний человек прекрасно понимал, что убивает живое существо, имеющее такие же права на жизнь, как и он сам. Прежде чем пустить в ход топор, он долго винился перед деревом, объясняя ему, какая
