Женщина покраснела от пронизывающего взгляда Эмми.
– Пойдем, дорогой, – ласково обратилась она к Дэвиду. – Нам следует поспешить, пока дорога не заполнилась людьми, спешащими на бега.
– Возьмите это, мадам, – сказал Дэвид, протягивая хозяйке дома забавный эскиз, который только что набросал. – Когда-нибудь это будет стоить больше, чем стоимость того, что мы съели у вас. Я подписал его.
Шредер догнал Эмми у остановки автобуса.
– Что это значит? – взревел он. – Ни разу в жизни я не попрошайничал, и не собираюсь этого делать. Если останешься со мной, запомни: мы должны зарабатывать себе на хлеб.
Эмми хладнокровно ответила:
– Возьми себе на заметку: иногда доброе слово может оказаться весьма кстати…
Кое-как втиснувшись в переполненный автобус, они, безусловно, бесплатно, добрались до Тарпорли.
Толпа хлынула в сторону ипподрома.
Шредер, крепко держа за руку Эмми, старался идти с краю дороги. Становилось все теплее и теплее.
Автомобили, фыркая и рыча, обгоняли всех, наполняя воздух дымом и пылью. И вдруг Эмми вырвалась и наперерез бросилась к желтому «бьюику». Раздался скрип тормозов. Из открытого окна машины посыпались проклятия, а потом один из сидящих в ней мужчин, закричал:
– Эгей! Эмми! Откуда это ты? – он, вытянув руки, потрепал по щеке подбежавшую к нему девушку. – Я не слышал о тебе с тех пор, как старик помер.
– Брожу по свету в поисках судьбы, – весело сказала Эмми, – и таскаю с собой своего голубка. Дэвид, подойди и познакомься с приятным джентльменом, букмекер Пигги Уайт.
Пигги ногой толкнул дверцу «бьюика» и буквально вывалился на зеленую обочину дороги.
Вслед за ним из машины выскочил маленький юркий еврей лет сорока. Он подбежал к Эмми и прижался к ее лбу своими мокрыми красными губами.
Дэвид ошарашено смотрел на них.
Эмми же обняла коротышку и потерлась головой, как кошка, о его небритое лицо.
– Вот так встреча! Дод! Я уже не видела тебя вечность!
Потом, сообразив, что Шредер впервые видит этого человека, взяла его за руку и подвела к Дэвиду.
– Это Дод Розинг, клерк Уайта, – больше ничего не объяснив, Эмми вдруг присела возле своего розового чемоданчика. Открыв его, она вынула серебряную щетку.
– Пигги! Есть товар для тебя. Сколько?
– Ты что, стащила ее? – Уайт распрямился и взялся за пояс, охватывающий, как экватор, внушительную сферу его живота.
– Должна же была я уйти от Гроули хоть с чем-то? – оправдываясь, ответила Эмми.
Пигги повертел щетку в руках:
– Монограммы нет. Достаточно безопасно. Десять шиллингов, – оценил он вещь.
– Идет, – кивнула Эмми.
Пигги достал банкноту. Эмили взяла ее и протянула Розингу.
– Для малышки, – сказала она.
Дод грустно кивнул.
– С нею все в порядке? – встревожилась Эмми.
– Да! – успокоил ее Дод. – Она – прелесть!
– Поцелуй ее за меня и скажи, что мама скоро обнимет свою Кэтрин!
Эмми приложила к своим губам указательный палец, поцеловала его, а потом провела им по пухлым устам Дода. Розинг сразу стал краснеть, но Уайт потянул его за полу пиджака.
– Все, растаял уже. Хватит, поехали. У нас сегодня полно работы! – Пигги чуть втиснулся в машину и, нажав на стартер, начал медленно выруливать на дорогу. – Увидимся к вечеру! – долетело до Эмми.
Шредер стоял в стороне под лиственницей и пристально рассматривал идущую к нему Эмми.
Девушка подошла к Дэвиду и, как будто ничего не случилось, поправив на голове сомбреро, проговорила:
– Пожалуйста, ничего сейчас не спрашивай. Пойдем, скоро первый заезд.
Шредер поправил лямку вещмешка, что врезалась в его плечо, и, достав из бокового кармана небольшой блокнот, молча пошел в толпу.
Они долго бродили среди людей. Здесь были «жучки», знавшие секреты успеха, но все еще носящие рванье, негритянские певицы, бренчащие на банджо, евангелисты и иудеи.
В маленьких буфетах продавалась закуска и танцевали цыганские девушки. Попрошайки клянчили милостыню, а там, где стояли ряды автомобилей, знать ела икру и пила шампанское.
