Юмужциемса. Приметы, во всяком случае, совпадают.
– Молодец! – крикнул в трубку Стабинь.
– Не подлизывайся.
– Да не ты молодец, а Левинский. Где шофер?
– А ты где?
– В молочном ресторане.
– Так я и думал. Жди, такси минут через двадцать подъедет.
Улдис повесил трубку и в радужном настроении направился на террасу.
– Дорогие товарищи, кажется, фортуна сменила гнев на милость, – радостно сообщил он. – Сейчас подъедет таксист, который вез нашего приятеля от Видземского рынка. Он покажет куда!
– А чего же мы по рынку мотались, если он поехал дальше? – наморщила лоб Лайма.
– Во-первых, нам не было известно, что он оттуда уехал. Во-вторых, нам и теперь еще неизвестно, тот ли это тип, который нам нужен.
– А в-третьих?
– Нам не придется вкушать ни первого, ни второго, ни последующих блюд…
Такси уже пофыркивало у выхода. За рулем сидела худенькая белокурая девушка.
Улдис сел впереди, а Лайма и Петер – на заднее сиденье.
– Да, я везла в четверг плечистого светлоголового инвалида в темном костюме, – не дожидаясь вопросов, сказала девушка. – Сел он у Видземского рынка без очереди. Очень торопился, на часы все поглядывал. Наверное, волновался.
– Говорил?
– Нет, большую часть пути молчал.
– Почему же вы думаете, что он волновался?
– Женская интуиция.
– Что ж, двинем в путь-дорожку, – улыбнулся Улдис, – покажите, куда вы доставили вашего пассажира.
Машина тронулась с места. Короткими отрывистыми движениями водитель переключала передачи и поворачивала руль.
– Прибыли! – Девушка затормозила у кирпичного дома в Старом городе. Дверь украшало несколько вывесок различных учреждений.
– Зря так близко подъехали, – заметил Стабинь. – Обогните квартал еще раз и остановитесь вон у того дома. Я сейчас вернусь.
Улдис выскочил из машины и нырнул в парадное.
На втором этаже он прошелся по коридору, читая таблички на дверях и внимательно рассмотрев фотографии на доске Почета. Мимо сновали работники. У окна что-то горячо обсуждала группа мужчин.
– Скажите, пожалуйста, где комната номер… – Стабинь искусно симулировал смущение.
– Какая? – Молодой человек с продолговатым лицом был явно недоволен тем, что его перебили на самом интересном месте.
– Да вот, записку где-то посеял. – Стабинь засмущался еще больше, продолжая рыться в карманах. – Черт возьми, – нервничал он, – и куда она делась?..
– Кого вы ищете?
– В том-то и дело, что его фамилия была записана на той бумажке.
– Скажите хотя бы, как он выглядит. Или вы и этого не знаете?
На лице Стабиня затеплилась надежда.
– Говорят, инвалид, широкоплечий…
– Хромает на правую ногу?
– Вроде бы да.
– Это Леясстраут – заместитель начальника треста. Пятый этаж, сто тридцать четвертая комната. Только сейчас он, кажется, в министерстве…
Вызвав лифт, Улдис поднялся на пятый этаж, поглядел, где находится кабинет Леясстраута, а затем, уже по лестнице, спустился вниз.
– Вот ведь какая симфония, – проговорил он, усаживаясь в машине. Вынул из портфеля миниатюрную кинокамеру и предостерегающе поднял палец вверх, – теперь глядите в оба. Одну минуточку, – Улдис снова выскочил из машины и, вскоре возвратись с большим букетом, вручил его опешившей Лайме.
– Возьми, пожалуйста, и держи на виду. Мы должны походить на веселую компанию, которая едет в гости и ждет еще одну запаздывающую даму. Лайма, придвинься поближе к Петеру, чтобы высвободить еще одно место.
Не успел Улдис снова сесть в машину, как Петер взволнованно прошептал:
– Гляди, гляди!
У здания остановилась черная 'Волга'. Из нее вышел, прихрамывая на правую ногу, мужчина и быстрым шагом направился к двери здания.
– Это он, он, – вцепилась Лайма в плечо Улдиса.
– Он самый! – сказала девушка. – Арестуйте его! Однако Улдис не последовал совету. Вскинув кинокамеру, он лихорадочно снимал.
XXV
Леясстраут стремительно вошел в кабинет. Часы на отполированном до зеркального блеска письменном столе показывали без четверти девять.
Окинув критическим взглядом кабинет, он остался доволен царившими тут чистотой и порядком. Подошел к большому окну, отдернул тяжелые шторы. Перед хитроумно замаскированным зеркалом он пригладил торчащую русую с проседью прядь, подтянул узел галстука и сел за круглый столик, на котором уже ароматно дымилась чашка крепкого кофе. Леясстраут, просматривая свежие газеты, с наслаждением отпил несколько глотков. Вдруг на большом столе щелкнуло переговорное устройство; и раздался громкий женский голос:
– Ян Карлович, к вам на прием гражданин из сельского района. Говорит, из прокуратуры.
Леясстраут нахмурил густые светлые брови.
– Из прокуратуры сельского района? – Подойдя к письменному столу, он наклонился к микрофону. – Пусть войдет!
Дверь отворилась. Высокий, сутуловатый человек помялся у порога. Леясстраут пошел ему навстречу.
– Садитесь, пожалуйста! Чем могу быть полезен? – показал он на кожаный стул у письменного стола.
– Моя фамилия Розниек. Я следователь прокуратуры. – Розниек достал из кармана ярко-красную книжечку.
– Верю, верю, – замахал руками Леясстраут. – Лучше скажите, что вас ко мне привело?
Розниек подобрал ноги под стул, пристроил руки на подлокотниках, смерил Леясстраута взглядом.
Открытое круглое лицо с коротковатым носом светилось добродушием и вместе с тем излучало энергию и уверенность в себе.
Розниек не знал, как начать разговор, и не понимал, что его смущает. Потом до наго дошло: он сидел в чужом кабинете с той стороны стола, где обычно сидят допрашиваемые.
Леясстраут встал, прошелся к окну, затем присел на низкий диванчик напротив Розниека.
– Слушаю вас, товарищ следователь.
– В четверг на прошлой неделе вы проезжали в Юмужциемс, на хутор Межсарги, – начал без обиняков Розниек.
Леясстраут вздрогнул, к лицу прилила краска. Замешательство длилось всего несколько мгновений.
– Откуда у вас такие сведения? – в голосе явственно прозвучали начальственные нотки.
