и сижу, – безнадежно махнув рукой, сказал почтальон.
– После вас к следователю кто-нибудь входил?
– Да, высокий такой мужчина со светлыми волосами и палкой. Хромой.
– И не выходил еще?
– Не видал. Я все время тут сидел.
Кубулис вошел в канцелярию и притворил за собой дверь.
– Розниек у себя в кабинете?
– Должен быть у себя, – ответила секретарь. – Вроде не уходил.
– Люди его ожидают с часу дня.
– А чего же они молчат? – Мария быстрым шагом направилась в кабинет Розниека. Сквозняк с треском захлопнул не прикрытую до конца дверь канцелярии. Одновременно раздался пронзительный крик. Кубулис вбежал в кабинет и в оцепенении замер.
Валдис Розниек сидел, уткнувшись лицом к лужу крови на столе. Кровь растекалась по стеклу и капала на пол. Окно было распахнуто настежь.
Кубулис подбежал к Розниеку. Пульс был вялый, прощупывался с трудом.
Остолбеневшая секретарша стояла в дверях.
– 'Скорую'! – сдавленно крикнул Кубулис. – Звоните!
XXXIII
Следователь по особо важным делам Дзелзав прибыл из Риги вместе с оперативной группой через час. Кубулис встретил рижан и провел их в кабинет Розниека.
На письменном столе лежали листки бумаги с заметками. Окно по-прежнему распахнуто, сейф не закрыт.
– Розниек жив? – взволнованно спросил Дзелзав.
– Состояние очень тяжелое. Еще не пришел в сознание. Сейчас его оперируют. Хирурги прилетели из Риги.
– А негодяй удрал через окно?
– Да, никто даже ничего не заметил и не услышал. Дверь со звуконепроницаемой обивкой.
– В котором часу это произошло?
– Точно установить трудно.
Твердой походкой в кабинет вошел прокурор-криминалист, немолодой человек с коротко подстриженными седеющими волосами. За ним худощавый технический эксперт в форме майора милиции. Они молча поздоровались с Кубулисом. Затем принялись за дело.
Дзелзав, выглянув из окна, сказал прокурору-криминалисту:
– Надо как следует осмотреть окно снаружи и сад.
– Я как раз и намерен этим заняться. До нас там никого не было?
– Под окном асфальт, отпечатков обуви не обнаружили, – отозвался Кубулис. – Собака взяла след, дошла до забора в конце сада, и на этом все.
– Товарищ Кубулис, неужели так никто и не заметил преступника? – спросил Дзелзав.
– Да, да, я как раз над этим сейчас и думаю. – Говорят, входил плечистый мужчина, блондин, хромой, с палкой. Странно, в этом словесном портрете есть некоторое сходство с человеком, которого мы долго подозревали в убийстве двух женщин на хуторе Межсарги.
– Розниек вел следствие по делу?
– Да. – Кубулис продолжал напряженно думать. – Этот человек… – он не докончил мысль. – И папка с делом об убийстве и поджоге тоже исчезла…
Кубулис подбежал к столу, схватил телефонную, трубку и набрал номер.
– Говорит Кубулис. Лейтенанта Стабиня попрошу… Еще не вернулся? Та-ак. Будьте добры, выясните в Риге, где сегодня с утра находился Янис Леясстраут! Да, тот самый. И где он сейчас! Еще разыщите инспектора Каркла и попросите его узнать то же самое в отношении фельдшера Ошиня. Доложите мне лично и по возможности поскорей! – Кубулис положил трубку. – Но… как знать, может, тут замешан кто-то другой.
– Исчезли еще какие-нибудь дела? – спросил Дзелзав,
– Да. О хищении в колхозе 'Стар' и одно дело о хулиганстве.
Дзелзав рисовал в своем блокноте непонятные фигурки.
– Колхозное дело крупное?
– Даже весьма. Четыре человека уже арестованы, и восьмерых предстояло взять в ближайшие дни. Преступные комбинации с мясом и молочными продуктами, а также с госпоставками. – Продолжая говорить, Кубулис выдвинул ящик письменного стола: – Глядите! – воскликнул он. – Магнитофон на месте, а кассеты исчезли.
– Все ясно, – сказал Дзелзав. – Розниек кого-то допрашивал и допрос записывал на магнитофон. Потому этот человек и забрал кассеты. Это уже нечто более конкретное.
Кубулис еще порылся в столе, извлек коричневую папку с несколькими исписанными листками бумаги, надел очки и стал читать.
– Это рабочий план Розниека. На сегодня он не вызывал никого, кто был связан с похищенными уголовными делами… Черт возьми, Розниек на первую половину дня сегодня вообще никого не вызывал! Откуда же они взялись – старик в коридоре и этот плечистый блондин?
– Какой старик? – насторожился следователь.
– На утро был вызван один старик. Он-то и видел хромого, который входил к Розниеку.
– А где он, этот старик?
– В кабинете Апиниса. Я приказал его допросить… Апинис сидел над бумагами и что-то писал.
– Где старик? – спросил Кубулис. Апинис положил ручку на стол.
– Я допросил его и отпустил.
– Отпустил?! Я же велел свидетелей задержать до выяснения всех подробностей!
– А чего там еще выяснять? Все, что он знал, выложил как на исповеди. А если потребуется, его можно в любой момент опять вызвать. Это ведь почтальон из Юмужциемса.
– Почтальон! – побелел Кубулис. – И ты его отпустил!..
Между тем эксперт и прокурор-криминалист обследовали сейф.
– В сейфе находился какой-либо металлический предмет? – Эксперт обернулся к вошедшему в кабинет Кубулису.
– Да, пистолет! Розниек хранил его в сейфе.
Дзелзав, писавший протокол, оторвал взгляд от бумаги.
– Час от часу не легче. Значит, теперь бандит вооружен, – печально констатировал он.
XXXIV
Шоссе поднимается в гору. Монотонно гудит мотор. Яркие лучи фар вырывают из темноты то раскидистый дуб у дороги, то составленные шалашом дощатые щиты, которыми зимой ограждают дорогу от снежных заносов, то километровый столб. Скоро начнет светать.
Илгонис Каулинь едет один. Чтобы сон не сморил за рулем, он непрестанно жует жвачку.
Его напарник повез жену в роддом, но он клятвенно обещал догнать Илгониса в Таллине на самолете. А там как знать, прилетит или нет. Илгонис вспоминает, как в прошлом году отвозил в больницу свою Лидию. Петер родился только на третий день. Если и у этих выйдет такая же история, глядишь, и обратно придется пилить одному. Но отложить рейс было невозможно.
Впереди замигал ярко-красный огонек. Дорогу перекрыл полосатый шлагбаум. Илгонис переключает
