вписано] Как же можно, чтобы нос мог ездить и ходить в мундире. Он побежал за каретою, которая к счастию отъехала недалеко и остановилась перед Казанским собором. Он поспешил в собор, пробрался сквозь ряд нищих старух с завязанными лицами и двумя отверстиями только для глаз [оставившими две дыры только для глаз], над которыми он прежде так [так прежде] смеялся, и вошел в церковь. Молельщиков внутри церкви было немного; они все стояли только при входе [на проходе] в двери. Ковалев чувствовал, что он в таком расстроенном состоянии, что никак не в силах [не в состоянии <?>] был молиться. Он искал господина носа по всем углам и наконец увидел его стоявшего в стороне. Нос совершенно спрятал лицо свое в большой стоящий воротник и с выражением величайшей набожности молился. “Как подойти к нему?” думал Ковалев: [Далее было: Господин, совершенно господин] “Одет как господин и при том еще статский советник. Чорт его знает!” [Далее начато: как и <?>] Он начал, стоя около него, покашливать, но нос ни на минуту не оставлял набожного своего положения и отвешивал поклоны. “Милостивый государь!” сказал Ковалев, стараясь ободрить себя. “Милостивый государь…” [Далее начато: Мне странно] — “Что вам угодно?”, отвечал он, оборотившись. “Мне странно, милостивый государь… мне кажется… вы должны знать свое место. И я вас вдруг нахожу… и где же? — в церкви. Согласитесь…”
“Я не могу понять, как вы изволите говорить: объяснитесь”. “Как мне ему объяснить?” подумал Ковалев и, собравшись с духом, начал: “Конечно я… впрочем я [Далее начато: <1 нрзб.> и маиорский чин] … Мне ходить без носа, согласитесь это не то что какой-нибудь торговке, которая продает на Воскресенском мосту очищенные апельсины, — можно сидеть без него. Но для лица, получив.<шего?> губернаторского места, чтo без сомнения [которое мне без сомнения] последует… Я не знаю, милостивый государь!” при этом маиор пожал плечами: “извините… [Далее начато: как говорят это] Если на это смотреть сообразно с правилами долга и чести… вы сами можете понять…”
“Ничего решительно”, отвечал нос: “изъяснитесь удовлетворительнее”.
“Милостивый государь!” сказал Ковалев с чувством достоинства: “Я не знаю, как понимать слова ваши… Здесь всё дело, кажется, совершенно очевидно [Здесь очевидно] … или вы не хотите… Ведь вы мой собственный нос… [Ведь вы [мой], если не ошибаюсь, мой собственный нос…] ”
Нос посмотрел на маиора и брови [лоб] его несколько нахмурились. “Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я сам по себе. При том между нами не может быть никаких тесных сношений. Судя по пуговицам вашего вицмундира, вы должны служить в сенате [Далее начато: Я же] или, по крайней мере, по юстиции. Я же по ученой части [служу по ученой части] ”. Сказавши это, нос отвернулся и продолжал молиться.
Ковалев совершенно смешался и сконфузился. “Что тут делать?” подумал он. В это время в стороне послышался приятный шум дамского платья. Вошла пожилая дама довольно широкого размера, вся убранная кружевами, несколько походившая на готическое строение, и с нею тоненькая, в платье очень мило драпировавшемся на ее стройниньких формах, в палевой шляпке, легкой как бисквитное пирожное. За ними остановился и открыл табакерку высокий господин с большими бакенбардами и целой партией воротников.
Ковалев выступил поближе, высунул и поправил батистовый воротник манишки, поправил печатки от часов и, улыбаясь по сторонам, обратил внимание на легинькую дамку, которая как весенний цветочик слегка наклонялась и подносила руку с белинькими прозрачными пальцами ко лбу. Улыбка на лице Ковалева расширилась еще далее, когда он увидел [Далее начато: часть] из-под шляпки часть ее подбородка [щеки. ] и часть щеки. — Но вдруг он отскочил, как будто бы обжегшись. Он вспомнил, что у него вместо носа совершенно ничего нет. И слезы выдавились из глаз его. Он оборотился, чтобы прямо сказать этому господину, чтo прикинулся статским советником, что он плут и подлец и что он больше ничего кроме собственный нос. — Но носа не было. Он успел ускакать вероятно опять к кому-нибудь с визитом. — Он вышел из церкви. Время бесподобное. Солнце светит. На Невском народу гибель. Дам так и сыплет целым водопадом. [Далее начато: а. водопадо<м> б. разноцветны<м> водопадом] Вон и знакомый ему надворный советник идет, которого он называл подполковником, особливо если это случалось при посторонних. Вон и Ярыжкин, столоначальник в сенате, большой приятель, вечно обремизивавшийся, когда играл в бостон восемь. — Вон и другой маиор, получивший на Кавказе коллежского асессора, махает ему рукой, чтобы шел к нему.
“А, чорт возьми!” сказал Ковалев. “Ей, извозчик! вези прямо к обер-полицмейстеру”.
Ковалев сел в дрожки и только приказывал извозчику валять [ду<ть>] во всю ивановскую.
“У себя обер-полицмейстер”, вскричал он, взошедши в сени. “Никак нет”, отвечал швейцар: “только что уехали”.
“Вот тебе раз!”
“Да, уехали”, отвечал швейцар. [Далее начато: Минуто<чкой> <?>] “А оно и не так давно, но уехал. Только минуточкой бы пришли раньше, то может и застали бы дома”.
Ковалев, не отнимая платка от лица, сел на извозчика и закричал совершенно потерянным голосом: “пошел!”
“Куда?” сказал извозчик. “Пошел прямо”. — “Да направо или налево?”
“В управу Благочиния, или нет, стой! в Газетную экспедицию”.
В полицию своим порядком, а между тем нужно объявить в газету [в газетную экспедицию], потому что этот плут может сегодня же как-нибудь улизнуть, — так думал [сказал] коллежский асессор и кричал извозчику: “Скорей подлец, скорей мошенник, а не то будут вытянуты из тебя на страшном суде все кишки! Пошел разбойник!” — “Эх, барин”, говорил извозчик и гнал лошадь. Они остановились и Ковалев, запыхавшись, вбежал в небольшую приемную комнату, где седой чиновник в старом фраке и в очках сидел за столом и [Далее начато: счи<тал>], взявши в зубы перо, считал принесенные медные деньги.
“Кто здесь принимает объявления?” закричал Ковалев. “А, здравствуйте!”
“Мое почтение…” сказал седой господин, поднявши на минуту глаза и опустивши их снова на накладенные горки денег.
“Я желаю припечатать…” — “Позвольте, немножко прошу повременить”, произнес чиновник, ставя цифру и, смотря на бумажку, [смотря на бумажку вписано] передвигая пальцем левой руки два очка на счетах. Лакей с галунами и с довольно чистою наружностью, показывавшею его пребывание в аристокр<атическом> [богатом] доме, стоял возле стола с запискою [с бумажкою] в руках и почел приличным показать свою разговорчивость и общежительность. “Поверите ли, сударь, что собачонка не стоит восьми гривен, то есть я бы за нее не дал 8 копеек. [Далее было: Пусть бы была лягавая или пудель, ну бесспорно бы эту можно держать при себе охотнику, но эта] Вечно дрянная под ноги так и лезет. [Далее было: То-есть не знаю какой вкус нашла в ней графиня. ] Как-нибудь наступишь ей на лапу — куда? Графиня такой подымет крик, что описать нельзя. И вот тому, кто только отыщет эту паскудную собачонку, 100 рублей! [Далее начато: которая то есть и] Понять нельзя какой вкус нашла в ней графиня. Уж когда охотник, держи лягавую собаку или пуделя, не пожалей 500, тысячу дай, да уж чтобы была хорошая”. Почтенный чиновник слушал это с значительною миною и в то же время занимался считанием [другим
