цивилизации, но все-таки территория метрополии Даймен производила на редкость чарующее впечатление. Илвар в какой-то момент даже забыл о том, насколько он замерз.
Домик Рейн оказался совсем маленьким – один этаж и то, что можно было с некоторой натяжкой назвать мансардой. Девушка толкнула легкую дверь и, стоя на пороге, обернулась к молодому человеку с вопросительным выражением лица:
– Ты поживешь здесь? Поживешь в гостях?
– Если предложишь.
– Я, конечно, предложу, но, Илвар, у нас здесь холодно. Представители нашего клана очень хладолюбивы.
– Ну, как-нибудь…
Домик был сложен из серого, как сумрачное небо, камня, а там, где не камень, там было стекло. Окна в доме тянулись от пола до потолка, каждое из них можно было открыть и через него выйти либо в сад, либо на террасу, отделанную все тем же камнем. Камень – не самый подходящий строительный материал для дома на полярном круге, куда больше подошло бы дерево, отлично держащее тепло и греющее самим своим видом. Даже смотреть на этот своеобразный «аквариум», в котором обитала Рейн Шени, было холодно, но, заглянув внутрь, Дракон Ночи с удивлением обнаружил, что там довольно уютно.
На каменных полах лежали пышные светлые ковры, мебели было немного, но зато та, что имелась, отличалась изысканностью. В комнатах обнаружилась самая современная бытовая техника, а над камином висел датчик противопожарной безопасности. Девушка ненадолго скрылась в своей спальне и скоро вышла оттуда в длинном легком зеленоватом одеянии с тонким кожаным поясом, отделанном серебряными пряжками.
– Наверху три свободные комнаты, – сказала она. – Выбирай любую. Там есть батареи центрального отопления и меха. Мы, Даймены, предпочитаем всю зиму жить почти без отопления, но в каждом нашем домике есть комнаты для гостей.
– Дальновидно! – воскликнул Илвар. – А то без отопления ваши дома зимой, должно быть, превращаются в настоящие холодильники.
– Нет, ну что ты. Батареи есть и внизу, на первом этаже, – спокойно возразила Рейн. – Но они рассчитаны на то, чтоб поддерживать в комнатах температуру не выше десяти градусов. Нам больше не нужно. А гость всегда может накинуть на себя меховую полость.
– Слава Богу, что сейчас пока еще лето.
– Конечно. В июле у нас здесь бывает очень даже жарко. Градусов до тридцати. Правда, к счастью, довольно редко, – она запустила пальцы в волосы и с сомнением покосилась на гостя. – Ты сможешь сам приготовить себе кофе? Кофеварка в кухне, холодильник должен быть полон. Брат никогда не покидает дом, не заказав полный набор продуктов. Бери, что хочешь. А я пойду искупаюсь. Я мечтала об этом все время, пока сидела у законников.
– Конечно, – с жаром согласился Илвар, который вдруг понял, насколько ему хочется кофе.
В кухне сперва накинулся на кофеварку, очень быстро разобрался, что куда пихать, и сделал себе целую кружку двойного кофе. Потом залез и в холодильник. Чего тут только не было. Найдя упаковку готового слоеного рыбного пирога, он ободрал с него упаковку и засунул в электрическую духовку. И с дымящейся, пронзительно-ароматной кружкой вышел на террасу.
Из-за туч выглянуло солнце, и море сразу заиграло бликами. Среди бликов он быстро разглядел подвижную темно-синюю головку Рейн. Она охотно ныряла, и притом очень надолго. Раз или два, не разглядев ее среди волн, он вытягивал шею, принимался высматривать, но потом, убедившись, что с девушкой все в порядке, успокаивался. Разок он даже решил прикинуть, насколько же долго она способна провести под водой, но, дойдя до двухсот, бросил считать, уверенный, что просто ошибся, и не увидел, как она вынырнула, потому что человек ведь не способен так долго находиться под водой без воздуха.
Накупавшись, Рейн выбралась на берег – она была в коротком зеленом платьице, немного напоминающем комбинацию. Видимо, его она заранее поддела под длинное платье, которое теперь подняла с камней. Илвар смущенно отвернулся, не решаясь разглядывать девушку в упор. Мокрая ткань, облепив ее тело, явила фигуру взгляду настолько откровенно, что смотреть стало просто неловко. Поколебавшись, он решил вернуться в дом, и там обнаружил, что печь уже выключилась, что слоеный пирог готов и горяч, ароматен и завлекателен. Выложив его на блюдо, Илвар располосовал на куски, чтобы удобнее было брать.
Рейн Шени вошла на кухню освеженная, с мокрыми волосами, все в том же длинном платье и пояске, который, видимо, накинула на себя, сняв купальное одеяние. В руке, подцепив за жабры, она несла еще трепещущую рыбину.
– Ты нашел, что поесть? – обрадовалась она и небрежно швырнула рыбину в раковину. Та трепыхнулась в воздухе и затихла, должно быть, оглушенная. – Молодец. А вечером я вот эту зажарю. Как ты относишься к рыбному меню?
– Ничего не имею против.
– Тогда, надеюсь, не затоскуешь тут на морепродуктах. Меня уже тошнит от мяса и каш, которыми кормили в заключении. Даймены, знаешь ли, предпочитают рыбу.
– А… Мяса вообще не едите?
– Едим. Но редко, – девушка заварила себе чаю. – Нет, спасибо, кофе я не пью. Мне от него плохо становится… Ты ведь поживешь здесь хоть пару дней?
– Конечно. Раз приглашаешь.
– Мне страшно одной.
Он и сам не заметил, когда она оказалась в его объятиях. Илвар гладил ее по мокрым волосам, по плечам, по спине и дивился, насколько нежна и мягка на ощупь ткань, из которой сшито ее платье. Странное дело, но прикосновения к ее телу, так хорошо ощущаемому его грудью и бедром сквозь одеяние, нисколько его не возбуждали. Наверное, все дело было в том, что она, только-только выбравшись из моря, была холодной, как рыбка в чешуе. Нет, разумеется, ему было приятно держать ее в объятиях, прижимать к себе, как любую красивую девушку, но страсть, туманящая сознание, в нем не вспыхивала. Не возникало безумного, неуправляемого желания повалить ее на пол и овладеть.
Он удивился своей сдержанности. Годы его жизни прошли в плену, в непонятном положении, когда можно было ожидать любых неприятностей от тех, кто имел над ним власть, а получить от них можно было лишь то, что они сами желали ему дать. Просить о чем-то было попросту опасно, но уж если о чем и просить, то уж всяко не о женском обществе. И теперь, возвращенный в нормальную жизнь, которой он прежде и не знал, Илвар будто с цепи сорвался. Его тянуло к наслаждениям, доступным человеку, с неудержимой силой.
И он уже привык жаждать любую хорошенькую девушку, которая ему встречалась на пути. Да и на Рейн Шени он сначала обратил внимание лишь потому, что его тянуло к каждой девушке с фигурой и внешностью, подобной ее. Лишь сегодня он с удивлением обнаружил, что страсть, если она не встречает отклика, гаснет, как костер, в который забыли доложить сушняка, потому что неразделенное удовольствие подобного рода – это пол-удовольствия либо и вовсе ничего.
А Рейн в его объятиях дрожала, будто от холода.
– Мне так страшно. Очень страшно, – жаловалась она.
– Конечно, страшно. Еще бы…
– Я так боялась брату или отцу сказать, как мне страшно. Я ведь знала, что они могут и не выдержать, а для них это пахло Звездными. Но ведь и тебе они еще грозят…
– А пусть докажут, что я там был.
– А если докажут?
– Знаешь, родная, мне кажется, у законников скоро будет много других забот. Слишком много материалов скопилось на руках у патриархов других кланов.
Девушка слегка отстранилась, поправила темно-синие волосы и с любопытством взглянула на собеседника.
– В самом деле? А что за материалы?
– Рейн, меньше всего мне б хотелось тебя обидеть, – стесненно ответил молодой Дракон Ночи. – Но, знаешь, есть такая поговорка: «Меньше знаешь – крепче спишь».
