этом, пожалуй, и все.
– Ладно…
– Вы подготовились к обороне?
– Конечно.
– Какими силами вы располагаете?
– Все наши строительные заводы захвачены, в Солнечной системе их лишь небольшая часть, но они работают на полную мощность…
– Сколько у вас кораблей? – прервал Камышов оправдания министра обороны.
– Больше трехсот боевых кораблей различного класса. Из них пятьдесят новейших авианосцев, на каждом по пятьсот истребителей. И около пятидесяти миллионов роботов…
– Ясно. А чем располагает противник?
– По нашим оценкам, у них больше пятисот кораблей, в том числе и трофейные. Они восстановили некоторые наши крейсеры.
– Думаю, треть от этого числа – десантные корабли, – предположил Роман. – Так что силы примерно равны, но у них все же небольшой огневой перевес и лучшая организация флота.
– Что вы хотите сказать?
– При прочих равных условиях они опытнее и смогут победить даже с меньшим количеством кораблей.
– Значит, мы обречены? – жалобно спросил министр обороны Пфайффер. – И вся работа проделана зря?!
– Не знаю, – честно ответил лейтенант, – но нам придется играть не по правилам, чтобы иметь хоть какой-то шанс.
– Мы не понимаем…
– Хорошо. Дайте карту Солнечной системы.
В ту же секунду на стене развернулась электронная карта со всеми планетами.
– Надо же! Именно так сейчас и располагаются планеты? – удивился Роман.
– Да… Это называется «Парадом планет». – Пояснил министр обороны.
– Я знаю, как это называется. Покажите, с какой стороны заходит противник.
На карте появилась жирная красная стрелка, упиравшаяся прямо в Плутон.
– Им придется пройти все планеты – одну за другой. Значит, у нас есть девять рубежей обороны…
– Почему вы решили, будто они станут тратиться на все планеты? Ведь раньше они так не делали. Подходили к столичной планете и захватывали ее, а потом крушили все остальное.
– Потому что раньше они имели дело с колониями, где хорошо развиты только обжитые планеты. Сейчас они имеют дело со всей Солнечной системой, где каждая планетарная система развита не хуже Земли и представляет для них опасность. Короче говоря, если они зайдут, образно говоря, с боку, сверху или снизу относительно эклиптики, то мы сможем их окружить. А как показывает история, война на два фронта всегда вела к поражению. Потому, если они тоже знают историю, им придется брать планеты одну за другой, чтобы никого не оставлять у себя в тылу.
– Что вы предлагаете? – спросил президент Гуттенберг, но было видно, что слова Камышова его не убедили.
– Для начала я хотел бы узнать, как собирались действовать вы. А то я смотрю, весь флот сосредоточен у Земли. Уж не хотели вы дождаться их здесь? Это было бы глупо…
– Нет, мы не собирались ждать их здесь. Просто мы думали, ведь они могли зайти с любой стороны… такая вероятность остается, не так ли? – вкрадчиво проговорил Глен Пфайффер.
– Ну, да, – согласиться Роман. – Всякое возможно.
– Ну вот, – победно проговорил министр обороны. – А поэтому мы хотели дать им решительный бой, выдвинувшись навстречу.
– Одно громадное сражение?
– Ну да!
Камышов удрученно покачал головой, показывая всю абсурдность данного плана.
– В чем дело? – спросил президент, который уже видел картину разгрома оуткастов в глобальном побоище. И ему было неприятно, что кто-то считает иначе.
– У вас ничего не выйдет.
– Но почему?
– Они свяжут ваш флот боями, пользуясь численным преимуществом, а тем временем десантные корабли прорвутся к незащищенной Земле и произведут десантирование оккупационных сил. И возможно, случится так, что Земля падет раньше, чем закончится бой в космосе, несмотря на вашу многомиллионную армию роботов.
Лейтенанту стало ясно, что такой поворот событий они даже не предвидели. «Что поделать, – подумал Роман. – Продукт рая на Земле».
– Хорошо. – Военный совет принял точку зрения лейтенанта к сведению и, что важнее – согласился с ней. – Ваши предложения?
– Для начала я хотел бы узнать, сколько у нас времени, а точнее, как далеко они от Земли? По моим расчетам оуткасты давно должны быть здесь.
– Неделя. Максимум. А что касается ваших расчетов, то вы правы, но мы задали им жару при Чайне, – с задором ответил президент, сверкая глазами в жажде крови.
– Хм-м… ясно. А что касается предложения, то я хочу им устроить кровавую полосу препятствий, – с садистской ухмылкой объявил Камышов, чем напугал нескольких членов военного совета.
– И в чем она выражается?
– В кровавости… А теперь слушайте, работы будет много.
75
В роскошной каюте, обставленной всяческими излишествами, горел приглушенный свет. Над огромным ложем, занимавшим половину этой самой каюты, раздавались специфическая возня и пыхтения, но недолго – минуты две, после чего все снова стихло и слышалось лишь сиплое дыхание.
– Ну же, малышка, – прозвучал разочарованный голос, – что ты лежишь, как бревно? Подвигайся хоть немного…
Ответа не последовало. «Малышка» стеклянным глазами смотрела в потолок. И трудно было понять, происходит ли в этой голове вообще хоть какой-то мыслительный процесс. Иногда вообще казалось, будто на кровати лежит труп, но нет, тело теплое, а сердце бьется, и обнаженная грудь поднималась и опускалась при каждом вздохе-выдохе.
– Почему я должен тебя уговаривать? – в который раз жалобно спросил Хусейн.
Бить свою жену и кричать в гневе он уже давно перестал, поскольку это не приносило никаких результатов, да и не эстетично лежать в кровати со сплошным синяком. Остались лишь уговоры, но и это не помогало. Все это время Амели находилось где-то не здесь, и Шалим Аль Хусейн – эмир целого мира, это чувствовал.
Несмотря на полную неподвижность объекта уговора, у эмира опять появилась эрекция, и он вновь взобрался на кровать, но стоило взглянуть на этот остекленевший взгляд, как внизу все опадало.
– Шайтан…
Хусейн смахнул со столика пустые коробки из-под стимуляторов сексуальной активности.
– Никакие пилюли с ней не помогают… Надо было взять еще кого-нибудь, хотя бы прекрасную Гульчатай, а не валяться с этой куклой… Это походит на какое-то извращение… все равно что с трупом.
Извращенцем Хусейн себя не считал.
– Кричи, вырывайся, – почти требовал Хусейн, тряся Амели за плечи. – Ну же!
Подвигавшись взад-вперед еще минут пять, эмир стал одеваться.
– Хоть старуху Замфири раком ставь от безысходности, честное слово! – с усмешкой произнес Аль Хусейн, наблюдая за вошедшей служанкой. – А она, может, и рада была бы… а Изольда? Была бы ты рада моей милости?
Старая служанка прикинулась глухой, продолжая исполнять свои обязанности.
