прокаркал:
— Еще миг — я бы упал в волны! Убийцы! А еще люди…
Глава 12
Семь дней выжидал Ной, священное число, затем с тяжелым сердцем открыл клетку с голубями.
— Я люблю вас, — произнес он виноватым голосом, — но мы все погибнем, если не найдем земли, пригодной для проживания. А из ковчега видим только голые скалы.
Голубь, как он и ожидал, являясь полной противоположностью черному и нечистому ворону, был известен своей непорочностью и верностью подруге, кроме того, не станет его попрекать, что посылает именно его, не другую птицу, вон их сколько, а молча и терпеливо ждал, пока Ной нес его к окну.
Сыновья и жены тоже молча наблюдали, как он выпустил из окна кроткую птичку. Голубь взвился в небо, словно крохотное белоснежное облачко, и сразу же пошел летать расширяющимися кругами, потом что-то узрел с большой высоты и полетел в ту сторону.
С замиранием сердца ждали его возвращения, но он отсутствовал весь день. Только к вечеру раздалось хлопанье крыльев, голубь влетел в окно и упал на пол. Ной поспешно подхватил его крохотное тельце и увидел, что в отличие от ворона голубь в самом деле на грани полного истощения.
Он бережно отнес его в клетку к голубке, подсыпал корма и вернулся к сыновьям. Они молча переглядывались, лица изнуренные и с опечаленные.
Ной сказал жестко:
— Подождем. И будем уповать, что Господь не позволит нам погибнуть, когда уже столько вынесли.
Еще семь долгих мучительных дней Ной был тверд и строго выдерживал интервалы, хотя жены сыновей изнылись, да и они сами каждый день уговаривали отца повторить попытку.
На этот раз Ной не стал пробовать с другими птицами, снова послал голубя. Тот улетел и не возвращался так долго, что все уже переволновались, голубь мог переоценить свои силы, упасть в воду, однако к вечеру все услышали хлопот крыльев, и голубь влетел прямо в растопыренные руки Ноя.
Все дружно охнули. В клюве голубя зеленеет тоненькая веточка!
Ной бережно взял ее двумя пальцами, все не двигались и не дышали, чувствуя значимость момента. Сим, который до всего скрытого допытывался, проговорил тихо:
— Если из сада Эдема, что восстановлен для будущих праведников, то… почему олива?
Яфет отмахнулся.
— Да какая разница? Главное — веточка! Это значит, что уже есть жизнь! Животные не погибнут. Если есть олива, то есть и трава…
— Трава растет быстрее, — поддержал Хам. — Там много травы! Наши отощавшие животные скоро станут тучными и с лоснящимися боками…
Сим покачал головой:
— Нет, в этой веточке должен быть смысл…
— Какой? — удивился Яфет.
— Не знаю, — ответил Сим. — Но голубь мог сорвать и что-то другое… Олива — очень горькое дерево! Если из сада Эдема, то там, как я полагаю, множество самых дивных и сладких растений. Почему же голубь выбрал именно маслину?
Хам предположил:
— Росла с краю.
Сим возразил:
— Если голубь пролетел так далеко, то мог бы допорхнуть и до соседнего дерева! Нет, здесь смысл есть… Но почему, почему не сорвал сладкий лист, а принес именно горький?
Хам предположил:
— Дурак просто.
— Ворон умнее, — согласился Яфет, — но всем нравится почему-то голубь. И сорвал горький лист, Сим прав, не случайно. Думаю, сказал этим, что лучше горькие листья на свободе, чем сладкие зерна в нашем опостылевшем ковчеге, где все мы уже озверели!
Хам хохотнул:
— А знаете… мы тут почти год мотаемся по волнам, ничего не видим, кроме звериного дерьма под ногами… а все еще не поубивали друг друга! Значит, братья, мы никогда не озвереем, если терпим друг друга столько времени в закрытом ящике. Вон даже у голубя кончилось терпение, хотя он за нами дерьмо не убирал.
Ной помалкивал, слушая рассуждения сыновей. Наконец за их спинами раздался голос Ноемы:
— Все к столу! Я приготовила роскошный обед по этому случаю. Там и поговорите.
Роскошный ужин состоял из самых простых блюд, просто впервые за все время плаванья за одним столом собрались всей семьей. Ной с любовью смотрел, как Ноема и невестки быстро накрывают на стол, краем уха ловил разговор сыновей, те все еще передавали веточку из рук в руки, Хам переводил разговор на то, чем будут кормить животных на воле, а Сим сказал глубокомысленно, не давая себя сбить с пути поисков внутренней сути:
— Господь через голубя преподает нам очередной урок…
— Какой? — спросил Хам с интересом.
— Думаю, — ответил после недолгого раздумья Сим, — можно сказать так: лучше соглашаться на более низкий уровень жизни на свободе, чем жить на подаяние в неволе.
— Просто на подаяние, — поправил Яфет. — Даже на свободе подаяние… унижает.
— И делает несвободным, — добавил Хам. — Сим, ты у нас лучший докапыватель до глубинного смысла!
Сим скромно улыбнулся.
— С вами это получается лучше. Подольше бы нам не разлучаться.
— А мы никогда не разлучимся, — заявил Хам уверенно. — С какой стати? Я ж говорю, если даже здесь не поубивали друг друга, то когда выйдем на простор… Эх, заживем!
Он ел быстро и с огромным удовольствием, позабыв про веточку и целиком отдавшись поглощению горячего чечевичного супа.
После обеда Ной взял веточку и отнес к ларцу, такую реликвию надо сохранить, но, когда открыл крышку, сзади молча приблизился Яфет. Ной благоговейно опустил веточку на дно ларца, Яфет сказал тихо, едва двигая губами:
— Отец, взгляни на кончик.
Ной взглянул непонимающе, лицо Яфета очень серьезное, снова обратил взор на веточку. Его глаза расширились, Яфет видел, как смертельная бледность покрыла впалые щеки отца. Украдкой оглядевшись, Ной торопливо схватил веточку и, подбежав к окну, быстро бросил наружу.
— Пусть никто не зрит, — сказал он торопливо.
— Но я-то видел, — проговорил Яфет негромко. — Мне ты сказать должен. Да и братья видели… Позже вспомнят, начнут задавать вопросы.
Ной воровато покосился по сторонам:
— Да что там непонятого… Как я сразу не понял, что голубю не откусить такую веточку! Кто-то оторвал… нет, срубил. Срез свежий. То ли голубь сам подобрал, то ли для него и срубили. Значит, этот неведомый подает нам знак, что суша есть. И даже пригодная для жизни.
Он закончил, плечи его вздрагивали, а волосы на затылке шевелились. Яфет сказал настойчиво:
— Отец, но кто мог уцелеть при таком потопе?
Ной огрызнулся:
— Из людей, понятно, никто не уцелел. Кроме нас.
Яфет ощутил холодок по спине:
— А из… не людей?
