— Вы жили и трудились на ковчеге, как никогда и никто раньше в прошлом. Но отныне ваша жизнь… и всех людей на земле будет протекать в таком же тяжком труде. Праздность — великий соблазн. Человек тратил свободное время не для размышлений о Высоком, а для удовлетворения животных страстей. Отныне заботы о выживании у вас будет еще больше… У всех вас…
— Господи, выдержим ли?
— Я даю вам основы, — произнес Голос, — тебе кажутся трудными? Но это только скелет, на котором держится все. Наращивать мясо будут твои потомки, им дам более сложные запреты… а их потомкам — еще более трудные. Запомните… вы сейчас — все человечество! Вы лучшее из того, что было, но не лучшие из возможного. Потому соблюдайте заветы… иначе гнев Мой будет страшен. Вы должны сами или через детей стать лучше, чем вы есть…
Хам крутился на месте, осматриваясь, на лице восторг, в глазах ликование. Яфет ожидал, что младший брат заявит, что наконец-то не нюхает навоз, однако Хам сказал потрясенно:
— Только в последние дни перед потопом я видел так далеко!.. Что за новый мир, в котором нам жить? Или раньше воздух был такой мутный?
— Скорее, — сказал Яфет практично, — влажный. Теперь намного суше, чувствуешь? Но это наш нынешний мир. А за время страшного путешествия по волнам, от которого до сих пор мороз по коже, тот старый мир…
— Допотопный, — сказал Хам весело.
— Допотопный, — согласился Яфет, — за это время так потускнел, что пройдет каких-нибудь пара сот лет, и покажется сном. Говорят, Адам в конце жизни уже и сам не верил, что жил в раю и что с ним разговаривал сам Творец.
Сим произнес строго:
— Не это важно. Важно, чтобы мы следовали Его путями по Его заветам. Он дал нам основу, без которой невозможно общество людей. Без нее снова вернемся в стадо животных или в стаю зверей. Во всяком случае, я твердо буду следовать Его заветам.
— И я, — сказал Яфет.
— И я, — сказал Хам бодро и ухмыльнулся: — А как же!
Ной тоже озирал мир, далеко мелькнул зад последнего убегающего животного, неожиданно посетила мысль: Господь велел, кроме всякой твари по паре, взять еще семь пар чистых и по паре не чистых, хотя для продления рода хватило бы и одной пары. Здесь какой-то намек, но хватит ли у него мудрости разгадать…
Перед глазами мелькнуло лицо Еноха, этот праведник часто рассказывал про Адама и на его примере строил поучения. Так вот Енох часто рассказывал про жертвенник, который Адам построил для приношения в жертву Господу…
— Сим, — крикнул он, — Яфет, Хам!.. Быстрее собирайте камни, большие и малые.
— Да, — ответил Сим послушно и пошел в сторону гряды с большими камнями.
— Принесем, — ответил Яфет и пошел за братом.
— А зачем? — спросил Хам, но тоже пошел с ними и притащил первым самый огромный и тяжелый. — Вот! Годится?
— Хорош, — одобрил Ной. — Он подойдет для основания жертвенника.
— Жертвенника? Что это?
— Мы отдадим Господу, — объяснил Ной, — то, что намеревались оставить себе. А нам придется поголодать, пока не добудем себе пищу здесь… на новой земле. Надо учиться смирять свои страсти и… ограничивать себя.
— А-а-а, — протянул Хам, — ты про тех, кто еще в клетках… Тогда зачем еще другие камни? Этот большой, плоский…
— Камней должно быть много, — объяснил Ной. — Кто ставит жертвенник из одного камня, тот пренебрегает своим Творцом. Возводя жертвенник, человек кладет камень за камнем, тем самым поднимая всю землю! Так мы поднимаемся ко Всевышнему, а Он тем самым приближается к нам. Мы сами Его приближаем к нам! Своей волей, своим трудом, своими усилиями…
Хам почесал в затылке.
— Понял. Хоть ты и не так просто рассказываешь, как Сим, но тоже ничего, понятно.
Он захохотал жизнерадостно и побежал за новыми камнями. Жертвенник собирали, как Ной и велел, терпеливо и камень за камнем, укладывали так, чтобы жертва не соскальзывала и чтоб кровь стекала свободно, не задерживаясь в выемках и щербинках.
— Все отдаю тебе, Господи, — сказал Ной и вонзил нож в горло жертвы. — Только прошу тебя, не делай больше с людьми такого, как Ты сотворил с родом человеческим!..
Он возложил руки на животное, отождествляя себя с ним, с приносимой жертвой, и ощутил, что его душа в самом деле поднимается и устремляется к Творцу. В груди нарастала сладкая щемящая боль, в глазах защипало, он чувствовал, как выкатываются горячие слезы, и даже ощутил горько-соленый вкус на губах.
— Я понял, Господи, — прошептал он. — Возьми меня всего… прими в жертву! Сделай со мной все, что хочешь… но пощади детей моих и всех тех, кто пойдет от них! Не со зла ведь творили, по неразумности, это же дети, хоть и взрослые…
И вся земля, все твари земные услышали, хоть и не поняли, могучий Глас с небес, но его услышал и понял Ной:
— Не стану больше проклинать человека, ибо сердце человека таково не от зла, а от юности.
Ной судорожно перевел дыхание. В детстве зла еще нет, мелькнула мысль, но в юности усиливается желание того, что человек может получить для себя. Получить любой ценой. В юности в человеке впервые сталкиваются темные силы плоти и светлые силы духа. Противоборство может склонить его на ту или другую сторону. Вон люди, жившие до потопа, почти полностью поддались могучим силам плотских желаний, но можно и удержаться… хотя это и очень трудно. И еще не раз человечество будет опасно близко подходить к полному растлению…
— Не губи, — прошептал Ной трясущимися губами. Слезы бежали и бежали по исхудавшему лицу, он глотал те, что попадали на губы, а другие капали на грудь и обжигали ее, словно серным дождем. — Юность — опасная пора… В юности особенно сильны темные силы, но мы будем стараться их подчинить… Не губи…
— Больше не будет потопа, — повторил Голос. — Не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его. И не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал. Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся. И в подтверждение нового союза с новым человечеством даю знамение, которого род человеческий еще не видел…
Ной сам чувствовал, что после жертвоприношения он уже не тот человек, каким был даже в ковчеге, не говоря уже о жизни до наступления потопа.
Самое важное, что он сделал — принес жертвоприношение. Сам. Не по подсказке свыше, не по настоянию или давлению. Он сам это решил и сделал, искупая не свою жизнь, а жизнь многих поколений, и, главное, вырвал у Творца обещание больше не губить землю и человечество.
За спиной раздался восторженный вопль его жены, сыновей и снох. В дивном небе, необычайно чистом, словно все перенеслись в рай, вспыхнуло нечто дивное и настолько прекрасное, что весь мир завопил в восторге, а женщины пали на колени и молитвенно воздели руки.
Исполинская семицветная дуга, похожая на лук, поднялась над землей, укрывая ее, как сверкающим куполом. Краски чистейшие, умытые дождем, красная полоса с внутренней стороны, потом оранжевая, желтая, зеленая, голубая, синяя и, наконец, фиолетовая…
— Это… Мой небесный лук, — прозвучал Голос. — Раньше Я обращал его в сторону земли и людей. Теперь поворачиваю от земли, защищая ее. И обещаю, что больше не буду истреблять род людской.
Ной сказал потрясенно:
— Спасибо за этот знак, Всевышний!
— Это напоминание, — продолжал Голос, — о нашем договоре. Вы обещаете жить по тем законам, которые Я дал вам. И когда все будет закончено… и будет исполнено вами предназначенное…
