– Почему же. Не обязательно. Можно поспать еще вволю. Или выпить.
– А говорить?
– С кем? – Геннадий непонимающе уставился на чеха. – Я ж не восточный, чтобы лясы точить про американские демократические санкции. Я из Харькова. У нас же теперь страна какая – на западе росукраинцы, на востоке евроатлантики.
– А я вообще не с Земли. Родился на орбитальной станции…
– Молодец. – Геннадий внезапно потерял к Мареку интерес и толкнул в плечо Стаса. – А ты?
– Из Москвы, – неохотно ответил Нужный, направляясь к микроволновке.
– У-у… Москаль. Чего ж тебя в космос занесло?
– «Трансвакуум». Среднетоннажники пилотировал.
– «Пеликаны», – кивнул Геннадий, заглядывая в один из холодильников. – Хорошая работа. Непыльная. Да и «Трансвакуум» – контора знатная. А вот вишь ты, как все обернулось-то. Неказисто.
Стас не отреагировал. Хоть Геннадий и признавал себя западником, но определенная враждебность к русским все равно в нем ощущалась. Правильно: ассимилировать их ассимилировали, а за кордон к зажиточным москалям не пустили.
Ни в холодильниках, ни в микроволновке, ни в духовке продуктов обнаружить не удалось. А санкции на жратву в столовой Тюльпин так и не соизволил дать.
В креслах под экранами сидела троица офицеров с нашивками охранения российского дипкорпуса. Парни были все как на подбор: рослые, подтянутые, чисто выбритые. Они с нескрываемым презрением посматривали на измочаленных мазутов, у которых от переутомления синяки под глазами напоминали самые настоящие фингалы.
Геннадий перехватил один из таких ханжеских взглядов в свою сторону и мгновенно завелся.
– Слышь, ты, – обратился он к коротко стриженному капитан– лейтенанту, – глаза не сломаешь?
Офицер нахмурился, хотел было парировать грубость, но один из его приятелей махнул рукой, мол, «пущай бесятся, гражданские свиньи».
Но широкоплечий Геннадий уже почувствовал безнаказанность собственного хамства. А зря, ох зря…
– Эй, братан, – обратился он к капитан-лейтенанту, подходя ближе, – поделись пайкой. А то нас командир погонял, а санкции на жратву так и не дал.
– Знаешь, что такое аннулингус? – поинтересовался капитан– лейтенант у украинца, не вставая со своего кресла и продолжая тянуть через трубочку фруктовый сок.
Стас аж приствистнул – на «Хароне-зеро» за такие слова убили бы на месте. Марек устало вздохнул и отошел в сторону, разумно решив пока не вмешиваться в склоку.
Геннадий же остановился как вкопанный.
– Как ты сказал? Не расслышал, извини… – тихонько уточнил он.
– Аннулингус, – четко повторил каплейт с холеным мурлом.
– А-а… – поигрывая желваками, оскалился Геннадий. – Понял. Конечно, знаю. Это если ты мне побреешь зад своим острым языком, когда я сделаю вот так!
Он ловко вжикнул молнией на форменных брюках, стянул их до колен вместе с трусами и развернулся голым гузном к обомлевшему капитан-лейтенанту.
Нужный не ожидал такой прыти от неуклюжего на вид украинца.
Некоторые посетители офицерской заржали, привлеченные веселым спектаклем с мужской обнаженкой и явным заделом на хорошую драку.
– Полужопия раздвинуть, чтоб удобней было? – уточнил Геннадий через плечо.
Фраза послужила последней каплей в чаше напряженной обстановки.
Она одновременно вывела замерших спецназовцев дипкорпуса из ступора и ввергла их в крайнюю степень бешенства.
Каплейт вскочил и попытался с размаху зарядить ботинком по бледной заднице Геннадия, промахнулся и пролетел мимо. Но резко развернулся и с разгону всадил тому зверский апперкот в печень. Украинец ойкнул, но не потерялся. Он проворно натянул штаны и мощно двинул противнику локтем по носу, ломая хрящи и отправляя каплейта в глубокий нокдаун.
Двое других спецназовцев тут же профессионально скрутили Геннадия и нагрузили его серией болезненных ударов по брюху и почкам. Марек приблизился было к ним, чтобы хоть как-то помочь сослуживцу, но усталость взяла свое: он споткнулся о кабель на полу и щучкой полетел между креслами, с грохотом увлекая за собой одну из микроволновок.
Стас с разбегу врезался в одного из спецназовцев, чем заставил того отвлечься и слегка ослабить хватку. Геннадию такой ошибки оказалось достаточно. Он высвободил руку, и громила получил такой страшный удар снизу в челюсть, что даже немного подпрыгнул на месте, прежде чем завалиться навзничь без сознания…
С противоположного конца офицерской наконец подоспели еще несколько человек и, основательно оттоптав валяющемуся Мареку конечности, включились в потасовку, не особенно разбираясь – где свои, а где чужие.
Двое патрульных из службы внутренней безопасности авианосца уже спешили к общей куче, держа наготове шокеры, но на их пути неожиданно возник рослый парень с выдранным из пола амортизационным креслом. Еще бы чуть-чуть, и ребятам бы раскроило черепа жесткой спинкой с анатомическими ребрами прочности, но они успели затормозить и отпрянуть. Кресло полетело в сторону, рослый парень тоже не удержался на ногах и ушел по глиссаде точно в посудомоечную машину.
Стас подхватил пустую топливную бочку – оружие не смертельное, но довольно тяжелое и эффективное в борьбе с несколькими противниками. Размахнувшись, он обрушил ее на голову одного из офицеров, подоспевших на выручку спецназовской троице. Тот картинно развернулся к Стасу лицом, будто репетировал сцену из дешевого фильма про ковбоев, и лишь после этого рухнул ничком, заставив Нужного попятиться.
Окровавленная физиономия поверженного супостата показалась ему смутно знакомой, но проверять времени не было…
Очухался каплейт.
Он длинным прыжком сбил с ног Геннадия, ударив украинца под колени, и оба покатились по полу, сцепившись в невообразимый человеческий комок. По пути к стене они сшибли несколько человек и опрокинули системный блок, путаясь в проводах.
Проклятия и угрозы сыпались во все стороны. Грамотный, виртуозный мат поражал своей уместностью. Из динамиков слышался очередной рекламный слоган какой-то грузовой компании Игреков: «Торговое эмбарго – не для нашего флэш-карго!»
– Да мы ваще – лучшие пилоты системы, пидрилка картонная! – взревел тем временем Геннадий, подминая под себя капитан– лейтенанта. – Тебе за каждый синяк на моей ценной тушке командование по звезде свинтит… Ой, ёпть, больно ж…
Нужный рванулся на помощь Геннадию, которого каплейт все же умудрился скинуть с себя и теперь самозабвенно дубасил ногами. Но на полпути Стас услышал громкий хлопок и ощутил чудовищный удар в филейную часть, который не просто сбил его с ног, а в буквальном смысле швырнул на спецназовца, выгнув членом вперед. Второй удар пришелся в правое плечо и оказался еще более болезненным. Рядом завопил сложившийся пополам Марек, сыпанул исками пробитый насквозь растровый экран…
К тому времени, когда Стас приземлился на пол, он почти потерял сознание от болевого шока. Перед глазами пылала лиловая муть, уши заложило от нарастающего грохота, в голове шумела единственная мысль: «Неужто какой-то кретин открыл стрельбу?…»
Третий раз Стаса ударило в грудь. И он благополучно вырубился.
– Вы что, упырятина гражданская, совсем офонарели? – спросил Тюльпин, входя в разгромленную офицерскую. – Вконец тягу потеряли, штафирки рваные! Сальники дырявые! Через шлюз пропущу собак чахлых! Гравитонником по гениталиям отпрессую…
Капитан третьего ранга еще с минуту яростно размахивал зажатой в руке курительной трубочкой и сыпал узкопрофильными ругательствами. После чего вдруг заткнулся и, привычно потрогав языком верхние клыки, обвел оценивающим взглядом всех виновников масштабного побоища.
