А поглядеть было на что.
Троица из охранения дипкорпуса теперь смотрелась не манерно и угрожающе, а, в лучшем случае, незаслуженно униженно. Капитан-лейтенант прикладывал платок к разбитому носу, отмахиваясь от назойливого санкцира-медика, который порывался осмотреть его. Двое других спецназовцев вообще еле держались на ногах после знакомства с увесистыми украинскими кулаками. Сам Геннадий, впрочем, тоже являл собой удручающее зрелище: пара серьезных ссадин на лице, не считая заплывшего глаза, разодранный до пупа китель и заляпанные кровью брюки. Марек пострадал меньше, но и у него вид был изрядно помятый, а отдавленную правую ногу чеху приходилось держать практически на весу. Нужный в драке почти не получил увечий, зато ему досталось аж три пули из травматика: в грудь, плечо и задницу. Места, куда угодили заряды, уже отходили от онемения и начинали дико болеть. Синячищи формировались знатные: бордово-фиолетовые, диаметром сантиметров по десять. Хорошо, хоть кости целы остались…
Также в офицерской присутствовали и остальные участники потасовки, невольно попавшие под раздачу. Несколько сотрудников СБ, рослый парень из инженерного батальона, двое штурманов и… Илья Шато.
Вот уж кого Стас не помышлял встретить здесь, вдали от Земли и тульского космодрома «Стратосфера», с которого полгода назад стартовал его «Ренегат» и ушел в свой злополучный рейс номер 816. Как обычный руководитель дежурной смены контроля «Трансвакуума» попал на авианосец, готовящийся принять участие в дипломатическом рейде в Солнечную Игреков, Нужный ума не мог приложить.
Неожиданная встреча отягощалась еще и тем обстоятельством, что именно Илюху Стас в горячке схватки шарахнул топливной бочкой по голове. Не зря в тот миг лицо поверженного показалось ему смутно знакомым…
– М-да. Торжество интеллекта, блин, – заключил Тюльпин. – Просто гении космоса какие-то.
Он не выдержал и улыбнулся. По-человечески – просто и открыто.
Спецназовцы угрюмо молчали и осторожно трогали синяки да царапины. Остальные тоже не спешили высказывать какие-либо мнения по поводу произошедшего.
В офицерской повисла тишина, нарушаемая лишь сиплым писком поврежденного динамика и урчанием холодильников.
– Это залет, бойцы. На «губу» бы вас отправить. Суток на трое… – мечтательно вздохнул Тюльпин, пыхая трубочкой. – Жаль, времени нет. Ладно, вроде все целы, и тяжких телесных удалось избежать. Стало быть, тяга такая: доблестные спецназовцы-дипломатчики и остальные вовлеченные в конфликт отправляются по своим делам. Командирам о случившемся сами доложите или мне помочь?
– Сами, товарищ капитан третьего ранга, – мрачно зыркнув на украинца здоровым глазом, ответил каплейт.
– Чудненько. Что касается моих архаровцев… – Тюльпин обвел взглядом Марека, Геннадия и Стаса. – Бегом в медкомплекс. Заштукатурьтесь. И пусть вам стимуляторов каких-нибудь вжарят. А через пятнадцать минут приказываю прибыть в УЦ для дальнейших тренировок. И на будущее… Ребят, если вам позволили отдохнуть, то это не значит, что нужно сразу крушить имущество и бить друг другу морды. На такие случаи у вас еще будут санкции. Все свободны.
Стас осторожно потрогал зад. Зашипел от боли: чувствительность окончательно вернулась, и вся правая ягодица превратилась в один упругий очаг боли. Грудь и плечо тоже саднили. Нужно будет попросить медиков вколоть обезболивающего…
– Вот так, значит? Сразу бочкой по балде?
Нужный не заметил, как к нему подошел Шато.
– Илюха, привет. Извини, не признал в суете. Цела думалка?
– Да цела вроде. А я тебя сразу узнал, хотел окрикнуть, да замешкался…
– Не зевай больше, – назидательно сказал Стас.
Они приветственно пожали друг другу руки. Почти хором спросили:
– Как ты?
Улыбнулись. Чиркнули взглядами.
Вообще в таких случаях между знакомыми людьми часто возникает неловкость. Давно не виделись, каждый шел своим путем, переживал какие-то события, с каждым что-то случалось – плохое и хорошее, – а потом: бац и встретились там, где вовсе не чаяли.
– У тебя статус дружбы активен? – вдруг поднял глаза Шато.
– Столько всего произошло с того момента, как ты меня в рейс выпустил… Лучше б не дал ты тогда санкцию на старт моему «Ренегату».
– Наслышан о твоем демарше. – Шато улыбнулся. – Надо же… первым вошел в Точку. Можно сказать, открыл нам врата в зеркальную систему.
Стас вздрогнул. Он вспомнил слова Уиндела о том, что Солнечные несутся в пространстве, постоянно набирая скорость. Несутся к точке начала каких-то безумных координат, чтобы столкнуться и превратиться в облако раскаленной плазмы. Вместе с уймой бедных злых людишек.
– А ты как здесь оказался? – уходя от темы, поинтересовался Нужный.
– Операция «Рекрут». Пригласили, – уклончиво ответил Илья. – Я же еще на Земле в диспетчеры перевелся. На «Стратосферу». Надоело в офисе тухнуть, смотреть на вас, пилотов, каждый день и завидовать. Хотелось поближе к небу быть. Хотя бы чуть-чуть. В пилоты не прошел, санкцию должную не получил… Вот и решил: пусть хоть диспом возьмут.
– Ты молодец. – Стас задумчиво потрогал подбородок. – Знаешь, я когда с Земли в тот раз стартовал, почему-то мысль такая все время в голове крутилась: не вернусь.
– Ну, это ты загнул, – рассмеялся Шато, хлопнув Стаса по травмированному плечу и заставив грязно выматериться от боли. – Ой, извини… Вот слетаем к Игрекам, донесем до них, что вовсе не хотим войны, предложим схемы внедрения усовершенствованных социальных моделей… И вернемся. Я попробую еще раз на пилота тесты пройти. Вдруг получится?
Стас удивленно поднял брови. Неужто Илья и впрямь верит во все, что только что озвучил?
Их взгляды встретились.
И Нужный понял: нет. Ни черта Шато не верит в благополучный исход операции колоссального масштаба, которую затеяли власти космических держав под патронажем СКО. Не верит он и в то, что вся хваленая система санкций окажется эффективна в мире Игреков – в мире похожем, как зеркальное отражение, но таком же перевернутом. И в то, что широкомасштабной войны удастся избежать, бывший руководитель дежурной смены контроля тоже не верил.
Ни на йоту.
Как, впрочем, и сам Стас.
Они оба уже переросли санкционированную планку, за которую не дозволялось смотреть рядовым гражданам их правильной и благоустроенной Солнечной. Переросли каждый по-своему: Илья в стремлении достичь звезд, а Стас – убегая от их вечного холодного однообразия.
– Знаешь, я ведь тогда будто чувствовал, что твой рейс окажется… нестандартным, – проговорил Шато. – Астроном звонил этот, как бишь его фамилия…
– Уиндел.
– О как. И тебя, стало быть, он предупреждал. – Шато удивленно выпятил нижнюю губу. Подвигал носом. – Неспокойно было, я чуял. «Эфа» на ушах стояла в тот день, много рейсов отменили. Думается, кто-то уже знал об электромагнитной аномалии за плоскостью эклиптики, в которую ты угодил и породил Точку… Не нужно было мне санкционировать тот старт.
– Не я, так другая скрепочка нашлась бы… – пробормотал Стас.
Шато не услышал его. Или счел нужным не услышать. Или сделал вид.
Не важно.
– Ты так и не ответил: у тебя статус дружбы активен?
Стас встряхнул головой, помассировал глаза.
– Нет, Илья. Не активен. Только я не смогу стать твоим другом в ближайшее время.
– Почему? – с какой-то детской обидой в голосе спросил Шато.
Стас не ответил. Он панибратски толкнул кулаком Илью в карман кителя и, прихрамывая, двинулся к коридору, ведущему в медкомплекс.
– Постой…
