старик с морщинистыми щеками. Только такой и может командовать ударным родом войск, состоящим из пятидесяти тысяч головорезов.
— Ведь вы делаете все, чтобы это событие наступило раньше срока. И сочеталось при этом с различными травматическими эффектами. Я склонен полагать, что возможности сейчас говорить с вами, героем Легиона, я обязан слепому случаю. Или судьбе. Я часто путаюсь в определениях.
— Я выполняю свой долг, мой Генерал, — отвечаю ошеломленно.
— Все выполняют свой долг. Однако долг вовсе не синоним самоубийства.
— Я в замешательстве, мой Генерал. Я не знаю, что ответить на ваше утверждение.
— А вы все же попробуйте, Жослен. — Генерал Пак по-птичьи склоняет голову и рассматривает меня немигающим круглым глазом.
— Что именно, сэр?
— Объяснить мне, на кой дьявол вы все это проделываете?
— Капрал не понимает, сэр…
— Все он понимает, этот капрал. Я спросил, Жослен, на кой черт вы первым лезете в пекло?
— Ну я выполняю свой долг, сэр. Стараюсь быть полезным Легиону.
— Чушь! Легиону полезней, чтобы его солдаты выполняли задачу и оставались живы. Что движет вами, Ролье?
Я собираюсь с мыслями. Генеральский взгляд жжет мне переносицу. Из пустопорожней вежливой болтовни разговор переместился в какую-то непонятную и довольно опасную плоскость. Генерал — ниспровергатель устоев. Что может показаться более диким? Я отчаянно краснею. Голос мой внезапно садится до писка:
— Долг и честь, сэр.
Генерал резко откидывается на спинку кресла. Раздраженно дергает щекой.
— Капрал, я надеялся на откровенность.
— Я откровенен, сэр. Мои слова могут показаться вам напыщенными. Искусственными. Но то, что я сказал, точно передает смысл моих поступков.
— И эти ваши два понятия никогда не сталкиваются между собой? Нет? — Лицо Генерала неожиданно придвигается. Он пристально вглядывается в мои глаза. Цепкие пальцы беззастенчиво шарят в моем раздерганном мозгу.
— Иногда, сэр, — выдавливаю я.
— Как часто?
— Очень часто, сэр, — говорю совсем тихо.
— Долг и честь?
— Так точно, сэр. Долг перед Легионом. Честь солдата.
— Да. Наука действительно шагнула очень далеко, — задумчиво произносит Командующий. — И все же — что доминирует?
— Долг, сэр, — говорю уже совсем неслышно.
— Ради долга вы готовы поступиться честью, Жослен? Такое возможно?
— Если это потребуется Легиону, сэр.
— Вы невыносимо рациональны, капрал, — раздраженно бросает Генерал.
— Виноват, сэр… — Я пытаюсь вскочить.
Меня останавливает властное движение руки.
— Однако вы честны. И способны к самоанализу. Удивительные качества для существа одного года от роду. В модификации рядового состава нет таких особенностей.
Растерянно молчу. Ребенок, отправивший на тот свет несколько десятков душ. С этой точки зрения на себя я не еще смотрел. Довольно необычный ракурс.
Наступление продолжается.
— Я полагал, что могу вам доверять, Жослен.
— Вы правы, сэр. Абсолютно.
— Долг?
— Долг, сэр.
— А как же честь?
— Честь позволяет красиво умереть. Долг велит выполнить задачу. Если вы прикажете жить красиво, игнорируя предназначение, сэр, я подчинюсь.
— Так-так-так. Интересно, интересно, мой юный друг… И какова же ваша задача?
— Я… — язык еле ворочается, преодолевая сопротивление внезапно сгустившегося воздуха, — … служу Легиону.
— А конкретнее?
— Выполняю приказы, сэр.
— Какие именно?
— Любые, сэр.
— Ага. Замечательно. Самое ценное в вас, капрал, то, что вы избегаете лжи, не говоря правды.
— Капрал не понимает, сэр.
— Хватит. Выключайте дурака, Ролье, — выстреливает Командующий.
Затыкаюсь. Генерал мечется вокруг меня своей прыгающей походкой. Толкает меня неожиданно крепкой рукой, пресекая мою попытку вскочить. Замирает.
— Ешьте печенье, капрал. Это приказ.
Давлюсь сухим песком со сладким привкусом.
— Вы действительно тот, кто нам нужен, капрал.
Не в силах ответить, таращу глаза.
— Нам — значит, Легиону. Земле. Мы нужны Земле больше, чем она считает. Мы — сила, что не дает обществу окончательно разложиться. Рассыпаться под напором извне. Сгнить от заразы лживых устремлений. Этих идей традиционалистов. Религиозных маразматиков, превративших стремление к чистоте нации в культ. В божественный абсурд. Мы непроницаемый барьер. Скальпель, вырезающий пораженные ткани. Понимаете?
С усилием проталкиваю сухой ком в горло. Горло дерет песком. Киваю, не в силах отвести взгляд от прозрачных, навыкате, глаз Командующего. Взгляд его безумен. Нами командует псих. Сила его безгранична. Его уверенность в истинности бессвязного бреда заразительна. И та моя безумная часть, что запрограммирована тащиться от вида умирающих, невольно отзывается на невидимый посыл. Да здравствует безумие. Слова тяжело шлепаются в мозг. Разлетаются хрустальными осколками. Звенят рикошетами. Их эхо наполняет меня восторгом. Шпион снисходительно смотрит, как трепещет хрупкий мотылек-солдат, устремляясь в огонь.
— Все дело в системе ценностей. В смещении понятий. Ориентиры утрачены. Фундамент разрушен. Мы висим в пустоте. Паранойя быть неправильно понятым превратила людей в немых ублюдков, предпочитающих молчание откровенному слову. Свобода слова — фикция, потому что свободное слово может быть истолковано неверно. Нельзя бояться говорить вслух, потому что твои слова могут быть неверно истолкованы ленивым, неграмотным недоноском. Он сочтет это нарушением своих прав. И общество равных прав отрицает свободу слова, на деле провозглашая ее. Свобода без свободы слова — просто игра слов. Сильный и слабый, умный и глупый, больной и здоровый — они не могут видеть мир одинаково. Тигра не заставишь есть соевый концентрат. Корова отказывается от сбалансированного и экологически чистого корма из биопланктона. Свободное общество равных возможностей — пустой звук. Земля — умирающее животное. Новая экология. Новая география. Новая политэкономия. Новая военная доктрина. Новые системы ценностей. Порождаемые всем этим общественные нормы, противоречащие природе человека. Гомосексуализм как средство снижения рождаемости. Государственная поддержка программы увеселений как средства снятия социального напряжения. Культ свободного секса вместо живого общения. Виртуальная реальность как средство говорить то, что немыслимо произнести в реальном мире. Наркотики вместо свободы. Твое счастье может нарушить равновесие твоего ближнего. Не показывай своего отношения к происходящему. Не демонстрируй радости, зла, ненависти, любви. Балансируй. Не бросайся в крайности. Не затрагивай сомнительных тем. Замкнутый круг недоверия и недоговоренностей,
