балагурства. – Сильная вещь, необычная. Это тебе не вечный ля-минор. Простите, Михал Сергеич, вы где- то специально учились? В музшколе, в училище?
– В общем-то нет, все частным образом. Просто учителя были хорошие, – Олег говорил устало, словно все силы ушли на то, чтобы спеть. – Ну, кто следующий?
– Михаил Сергеевич, а еще что-нибудь можно? -
встрепенулась Ирина. – Пусть не такое, я понимаю, но хоть повторите из прежних.
– Увы, сударыня, увы. Другим тоже петь хочется, да и мне пора. Саша, вы меня до остановки не проводите? Я в этих местах не вполне ориентируюсь.
– Ирин, подождешь? – Александр уловил тень огорчения в глазах. – Я не надолго, надо человека до транспорта довести.
– А может, останетесь? – девушке явно хотелось о чем-то поговорить с новым товарищем по гитаре. Причем товарищем явно старшим и опытным.
– Не могу. Хотел бы, но некогда. Может, потом еще увидимся, а сейчас дела ждут. Да и ваше с Сашей дело молодое, вам вдвоем побыть надо, а не со мной. Так что извиняюсь и исчезаю. Да вы сидите, вам незачем туда-сюда бегать. Тут, как я понимаю, недалеко, так что Александра я похищаю минут на пять, не больше.
Вышли молча, так же молча спустились на первый этаж.
– Слушай, здесь где-нибудь туалет есть? – неожиданно спросил Олег. – И сидели долго, и невмоготу больше личину держать. Сил и так много потратил. Еще засну в автобусе, всех напугаю.
– Должен быть. Я его на первом этаже унюхал, когда
сюда шли.
Туалет нашелся довольно быстро. Олег умылся, пофыркивая, протер лицо руками – и снова стал самим собой. Подмигнул:
– Помянем твоего коллегу Михал Сергеича? Потом не забудь придумать, почему его нельзя снова пригласить. Второй раз я точно такое же лицо не слеплю.
– Предупреждать надо, что петь собрался. Что я теперь скажу? Что работал с таким талантом и знать о нем не знал?
– А почему бы и нет? Насчет таланта – это ты загнул. Тут не в моем мастерстве дело, и вообще, давно я инструмент в руки не брал. И на этот раз не собирался. Просто посидел, посмотрел, послушал, а потом понял, что это будет самый простой способ их раскрыть. Кстати, как тебе финал? – Олег отряхнул руки и направился к двери. – Что услышал?
Александр задумался.
– Черт его знает, что услышал. Я вообще слабо понял, что это было. Похоже на какую-то «психоделику». Вся эта работа ритмом, голосом – что-то подобное я уже встречал. То ли в «эн-эл-пи», нейролингвистическом программировании, то ли еще где.
– Догадался все-таки... Это плохо.
– Почему?
– Если ты догадался, то и другие могут. А потом и поймут, для чего именно это было нужно. Специалистов хватает. Тот парень, хамовитый такой, который первым встрял – это кто?
– Сережка, что ли? Да его я и не знаю толком. Это ты к
Ирине лучше обращайся, они вроде бы давние знакомые, – тут Александр остановился и внимательно посмотрел на Олега. – А что с этим Серегой?
– Да так, ничего. Знакомые у твоей подруги странные. Один вообще великий маг и факир, если верить ему самому. Второй от всяческого воздействия закрыт наглухо. Как бункер при бомбежке. Ничего его не берет – единственного из всей этой компании, кстати.
– То есть как? И что его должно было взять? По-моему, песни он слушал нормально. Вид только делал, что выше всего, но глаза...
– Да вот в том-то и дело, что только глаза. Чем другим посмотреть не пробовал?
– Нет, – оплошал разведчик, нечего сказать. Предупреждал же Олег, что не на вечеринку собрались... – Как-то не сообразил. Заслушался.
– Вот именно. Ты заслушался – и про все верхнее, нижнее и внутреннее забыл, а ведь тренированный. Да и опыта успел кое-какого набраться. В этой комнате еще четверо были, которые подобными вещами балуются – у них через десять минут все ослабло и растекаться начало. Поэтому и видно, что только балуются – усилием поддерживают, не рефлексом. А Сергей твой сидел все время – хоть бронебойным в него стреляй! Причем ладно бы какой-нибудь «зеркальный купол» держал! Понаворочено такое, что я впервые и сам вижу. А повидал я, поверь, немало, и старого, и нового. Мало таких людей найдется, чтобы и песни эти могли внимательно слушать, и защиту такого класса удерживать. Всем, кого я знал из подобных умельцев, далеко за пятьдесят было, а занимались они этим с детства.
– Может, у него просто врожденные способности?
– Не может. Такое достигается только опытом – хотя способности, конечно, тоже нужны. Кстати, о твоем опыте – молодец, растешь помалу. Смотреть ты забывал, но прикрывался до последней песни.
Похвала обрадовала. Тем более что и про защиту, и про маскировку Александр тоже напрочь позабыл. Ну, может быть, какие-то смутные ощущения остались. Как воспоминания о неоконченной работе. Неужели и их хватило?! Тогда действительно растем. А еще – за одного битого двух наивных дают. Еще пара-тройка юриков, и прямо на коже броня отрастать начнет.
Они вышли из здания. Валил мокрый, липкий снег. Тяжелые хлопья сыпались так, словно наверху, за облаками, кто-то вовсю работал лопатой. Похоже, занесло крышу, теперь расчищают. Небеса у нас тоже российские, поэтому сбрасывают все на тех, кто ниже. Больше всего, как всегда, достается прохожим. Вот блин, а на «УАЗе» форточки открыты!
От форточек и причины, по которой они сейчас пропускали в машину пару лопат будущей сырости, мысли опять вернулись к защите и сегодняшнему вечеру.
– Олег, а для чего нужна была последняя песня? И почему она подействовала не на всех? Меня вообще почти оглушило, Иринка тоже в себя приходила, а половине ребят хоть бы что.
– Еще не догадался? – Олег хмыкнул и прищурился. – Попробуй сам ответить. Избирательное действие налицо, все остальное тоже заметно. Думай!
До остановки дошли молча. Время позднее, погода мерзкая – в обклеенном рекламой и объявлениями павильончике не было никого, кроме них. Постояли немного. Наконец Александр высказал догадку:
– Эта песня... Она как-то связана с силой человека? С его способностями?
– Горячо, горячо. Но не попал. Одно слово тебе мешает. А ведь кто точно должен бы догадаться, так это ты.
– Какое слово? Хотя погоди минутку...
– Зачем? Я же вижу, что ты догадался. Этой песней мы раньше пользовались, чтобы своих распознавать. Сейчас проще, со всеми современными сдвигами по фазе Древняя Кровь сама о себе заявляет. А лет двадцать назад мало кто интересовался «резервными возможностями человека», – последние слова заставили Олега криво улыбнуться. Словно хотел посмеяться над шуткой, да вдруг скулы свело. От лимона, например. – А уж начни рассуждать о временах доисторических да не прояви должного материализьма... Знаешь, был такой диагноз: «вялотекущая шизофрения»? Специально для этих случаев придумали. Вот самодеятельная песня – дело святое, народное творчество мы всегда поощряли. Особенно если песня ни о чем. Опять-таки фольклорные корни, тоже замечательно. И нам хорошо: спел в таком вот кругу – и все свои как на ладони.
– Значит, она только на Древний Народ действует?
– В основном, и не на всех. Я же говорил – носителей нашей крови много. Тут не одно поколение работало, что над музыкой, что над словами. Раньше вообще таких песен больше
было – и у нас, и у людей. Руны – только не путай с письменами, кощуны, ниды, даже индейские и африканские ритуальные пения – все из этой же области. А именно эта песня сильнее всего действует на таких, как ты.
– Это каких же? – Александра задело за живое. Опять он какой-то неполноценный получается, что ли?
– Да не подскакивай ты! У тебя все нормально, – Олег, как обычно, угадывал настроение и мысли, даже
