– Не только со мной – вообще все.
– Меня «вообще» не интересует. Мне ты нужен, – Ирина
отошла к зеркалу. – Ну вот, доревелась: нос распух, глаза красные – кому я такая нужна?
– Мне нужна. Очень. Честное слово, очень нужна.
– Ну вот и остался бы!
– Не могу. Я и так уже опаздываю. Ну – жди меня, и я вернусь!
– Только возвращайся поскорее, хорошо?
– Сон, значит? – Олег встал с дивана, прошелся по комнате.
– Бывает, и не такое снится. Может, ей что-то напомнило о
том случае, вот и приснилось?
– Не знаю, я не расспрашивал. Может быть, и напомнило. Но испугалась она действительно сильнее, чем на холмах, я поверху видел.
– М-да... Николай Иваныч, что скажешь?
– Хрен его знает, – старый учитель сидел и рассматривал свою трубку. Очень внимательно – так, словно она впервые попала к нему в руки. Или он обнаружил какой-то непорядок и теперь прикидывал, как все это исправлять. – Ты же знаешь, Олег, у нас, у ведунов, к снам серьезно относятся. Хотя сон сну, конечно, рознь. И превеликая. Мне бы самому с ней поговорить, посмотреть при рассказе – глядишь, что-нибудь и прояснилось бы. Вот только мне сейчас вмешиваться нельзя, только испорчу дело. Шурик вон ее видел, знает ее не первый день – давай ему поверим. Знаешь, кого бог бережет?
– Дураков, пьяниц и влюбленных?
– Не тот случай, Олег, не тот. Береженого бог бережет – слышал такое?
– Причем от тебя же, и не раз.
– Ну вот и хорошо. Тем более, – ведун достал потертый и засаленный кисет, начал набивать трубку. – Тем более, что и я видел кое-что. Не в таких деталях и не с той стороны, но достаточно, чтобы почувствовать. С Володькой твоим действительно что-то неладно будет, это раз.
– А вероятность? – быстро перебил Олег.
– Пополам, пятьдесят на пятьдесят. Может, даже больше, но и это много. Дальше – вчера кто-то до тех холмов, что над рекой, добирался. Это я точно почувствовал, без всяких снов.
– Думаешь, готовятся?
– Мы же готовимся, так почему бы им тоже заранее не заняться? Ребята серьезные. Я о другом еще думаю – место это на овраг никаким боком не похоже, а Ирина эта точно сказать не могла.
– Там рядом есть овраг, – напомнил Александр. – Между
этой точкой и «Тремя братьями».
– Да, местечко что надо, – согласился Иваныч. – Но вряд
ли сейчас кто-то туда сунется, по такому снегу. Разве что с бульдозером.
– Слушай, а не под городом ли эти холмы? Там оврагов – хоть отбавляй, и еще...
– Знаю, что на тех холмах. Печати. Думаешь, полезут?
– Кто их знает. Могут и сунуться. Хотя нет, вряд ли – проще старое место добить, тут ты прав. Там раз уже почти получилось, а на Печатях придется пробиваться сквозь все старое и новое. С нуля.
– Даже хуже, – кивнул Иваныч. – Не знаю, чего сейчас эти недобры молодцы и черны девицы достигли, но если по прежним делам судить – слабоваты пока для Печатей.
– Ты думаешь, опять на том же месте?
– Не дам тебе гарантии, но скорее всего – там же.
– А поточнее выяснить можешь?
– Могу-то могу... – Иваныч почесал переносицу мундштуком трубки. – Да только и тогда я тебе гарантии не дам. Разве что связи прощупать между этим местом и тем, что мы уже наработать. Что у нас там – квартира с обитателями, молодежь, еще что?
– Посох, кое-какие амулеты. Трава сушеная с остатками крови.
– Не пойдет. Посох по другому делу, да и взят слишком рано. Кровь... Не буду я с ней работать. Колдунам отдай, такие штуки к ним поближе. Ладно, попробую сам. Авось нащупаю кого-нибудь – с твоей и божьей помощью.
– Если на холмах – что делаем? Как с Володей быть?
– Это ты у нас полководец, тебе и решать. Знаю, знаю, его ребят ты во все дыры посылаешь, личная гвардия твоя. Но опять-таки – горяч, а толк с этого не всегда есть.
Остальные у тебя где?
– По разным углам. Знаешь, перемирие перемирием, а поберечься надо.
– Думаешь, Пермяк все-таки сговорится с ними?
– Не думаю. Но может быть и такое, дочку он любит больше, чем нас.
– Ну, так он у своих не царь и не бог. Случись такое – свои же ему крылья повыдергают, чтобы против народа не шел.
– А если обманет? Вот выходит он сейчас и говорит: «Все это вражеская провокация! Ударим, да посильнее!» Думаешь, не поверят? Третий год в его словах никто не сомневается – даже ты. Сказал Пермяк: «Воюем!» – и вот она война. Сказал: «Миримся!» – и с тех пор ничего серьезного. Не морщься, недоразумения – не в счет, там не его вина. Скорее наша общая глупость. Так, в общем, у тебя сейчас все, кроме Владимира, раскиданы.
– Не все. Из старших в городе сейчас Илья, да и под городом несколько человек. Тот же Натаныч.
– Натаныча пока не трогай. Он нам нужен там, где есть. Кто еще из воинов поблизости? Так, чтобы хоть чуть-чуть обстрелянных, не последнего набора, и готовых к работе?
– Михаил с командой неподалеку. Часов пять, если на машине.
– Вот это уже получше, особенно если ты с ними связаться можешь, – Николай Иванович улыбнулся каким-то своим мыслям. Видимо, этот самый Михаил чем-то хорошо запомнился. – Тогда Володю твоего можно в городе оставить. Мало ли что здесь начнется – могут провести какой-нибудь еще обряд. То ли для прикрытия, то ли для помощи. Да и опыта тихой работы у Владимира побольше.
– Хорошо. А отслеживать здесь вы с Ильей будете?
– Мы? – возмутился Иваныч. – Не-ет, Олежка, тут Илья и сам справится. А от меня больше пользы на месте будет. Или ты меня вообще считаешь мешком с костями?
– Саша, так все-таки, что вы там решили? Ты идешь? Или тебе можно остаться?
– Надо идти, Иринка, надо. Не бойся, в этот раз я не самый главный супермен. Есть кому поработать, а я так, для подстраховки. Ну, и потому, что место и компанию знаю.
– Значит, все-таки на холмах?! – вокруг Ирины все забурлило от выплеснувшегося страха. – Саша!!!
– Не кричи, соседей разбудишь. Ну да, там же. Постоянное место сбора этой компании, раз там чуть не получилось – теперь точно не дадим.
– Не ходи, Саша! Не надо никому туда ходить, слышишь?! Ни вам, никому! Вообще никому! Я... я его и сейчас чувствую, этот проклятый круг. Там опять эта жуть поднимается!
– Такая вот наша работа – загонять жуть обратно. Да не бойся ты! Там будут настоящие профессионалы, не год и даже не десять лет с нечистью воюют. И как видишь, все целы.
– А сколько за это время других погибло? А сколько покалечилось? Ты же сам мне рассказывал, что с тобой летом было!
– Было и прошло. Теперь умнее стал. Да что ты, Ира, в самом-то деле! И вообще, нельзя об этом перед делом говорить, знаешь о этом? А то возьмешь и... напророчишь, в общем.
– Хорошо, Саш, молчу, – голос был виноватый, но верхнее зрение выдало: сердится и боится. Впрочем, одно другого не исключает. – Тогда иди ко мне. Давай опять обо всем забудем.
– Не выспимся. Тебе вставать рано, мне следующую ночь не спать...
– Тебе во сколько завтра ехать к своим... Древним?
– К четырем.
