палками, крестами. Говорят, что вы – отродья дьявола…
– А почему это именно мы? – глухо донеслось из-под кровати. – Мало ли, кто у вас тут останавливается…
– Я знаю, что говорю, – заверил служитель. – Мне заплатили, чтобы с вами тут ничего не случилось. Но зато теперь я не знаю, что делать…
Макар бросился к кровати и принялся трясти тело, которое было непросто нащупать в глубине перин. Почему-то результатом этой тряски стал болезненный вскрик из-под кровати.
– Смотри, куда ноги ставишь! – проскулил Виталик и принялся вылезать, словно черепаха из панциря. Выглядел он опухше, подавленно и как-то особенно беззащитно без своих массивных очков, которые Макар предусмотрительно положил на стол.
– Ксюх, подъем! – прорычал Макар. – Запускай свою машину! Нам тут дело шьют!
– Какую машину? – хрипло донеслось из-под одеяла. – Что такое? Где мы?
– Хороший вопрос, – отозвался Макар. – Я бы тоже хотел себе точно представить – где мы? Давай включай свой вариатор – тебе же дали новый?
Ксения неожиданно резко села на кровати, отчего Макара даже несколько отбросило назад.
Была она в белье странной конструкции – Макар такого никогда не видел, однако же сразу оценил задумку инопланетных дизайнеров. Оценка эта была положительной. Лицо Ксении моментально стало строгим, взгляд – цепким и осмысленным, – будто и не осталось последствий хмельной вечеринки.
– Черт! – сказала она. – Что за беда еще стряслась? А вариатор здесь, в Пустоте, не действует, я же тебе говорила. Надо спуститься – разобраться, в чем там дело…
– Кому мы можем быть нужны, кроме этих Стражей? – пожал плечами Виталик. – Но с ними вроде договорились. Виктор же сказал…
– Стражи в Пустоту и носа не сунут, – покачала головой Ксения и, резко вскочив с кровати, принялась искать свою одежду.
Макар и Виталик невольно отвели взгляды. Хотя Макар и продолжал украдкой поглядывать на ладную фигуру, не обремененную излишними тканями.
Они спустились по скрипучей лестнице и оказались в полутемном зале. Ничто не напоминало здесь о вчерашнем разгуле с цыганскими песнями и плясками. Было, очевидно, утро, так как в занавешенные окна проникал довольно слабый свет. А может, здешние солнца были попросту эконом класса. Ведь им сказали, что на этом клочке поверхности ловить особо нечего – отсюда можно было только куда-нибудь «уплыть» на так называемом пароме.
Куда плыть и что именно искать, друзья не знали. Зато видели перед собой испуганные лица поваров и официантов, что переговаривались через плотно закрытые двери с теми, что были снаружи.
Макар подошел к ближайшему окну и осторожно отодвинул тяжелую портьеру.
– Ба! – воскликнул он. – Ксюх, да здесь полно твоих любимых анчей! И чего они здесь делают?
– Чего? – удивилась Ксения и подбежала к окну. – Хм. Это очень странно. Я никогда не слышала об анчах-пустотниках. А если они специально прибыли сюда – для этого должны быть очень-очень веские причины…
– Посмотрите туда, – предложил Виталик, указывая куда-то в сторону. – Похоже, заводила у них – этот тип в ночной рубашке…
– Какой еще рубашке? – удивился Макар. – А… Так это же ряса! Священник? Здесь?
– Наверное, какие-нибудь местные мракобесы, – предположил Виталик. – Не слышу, о чем он там разоряется, но публика внимает ему по полной. Хм… Хотел бы я услышать, что он там несет.
– С ума сойти! – ахнула Ксения. – Анчи слушают людей? Да еще с таким вниманием? Что же он говорит им?
– Позвольте вмешаться в вашу беседу, – произнес подошедший усатый официант совершенно разбойничьего вида, – но говорят там именно о вас. Ведь вы – вновь прибывшие, с этой… с Земли?
– Ну, допустим, – набычился Макар. – Судя по твоей косоворотке, ты тоже откуда-то из-под Тамбова. И что теперь?
– Не важно, откуда я, – нисколько не обидевшись, заявил официант. – Только я никак не подхожу под описание этого странного проповедника. И я не поджигал поверхность Анчей с целью истребить весь их род…
– Что?! – хором воскликнули друзья.
– Что за подлый поклеп?! – возмущенно крикнул Макар. – Мы ничего не поджигали…
– Я вам верю, верю, – успокаивающе взмахнул руками официант. – Тем более мне за это неплохо платят. А вот пойдите и скажите все этому космическому Распутину!
– А вот я сейчас пойду – и скажу! – заявил Макар, решительно направляясь к дверям.
– Постойте! – Усатый официант вдруг побледнел и попятился. – Не надо, я так просто сказал! У нас солидное заведение! У нас репутация! Да если что случится – мне же контийцы… то есть хозяева голову оторвут!
– Ничего! – бодро сказал Макар, разбираясь со щеколдами. – Не трусь, казак, президентом станешь!..
Ксения и Виталик бросились к Макару, не зная, то ли помогать ему, то ли противодействовать его намерениям. Все решилось само собой: дверь, движимая сквозняком, со скрипом распахнулась наружу. Макар по инерции выскочил вперед, на крыльцо. Обратным ходом пружин дверь за его спиной захлопнулась.
Обалдевший от неожиданности искатель справедливости оказался стоящим на невысоком крылечке перед замолчавшей в один миг толпой анчей, людей и еще каких-то незнакомых пока существ.
В этот миг Макар в полной мере ощутил смысл сакраментальной фразы про некстати наступающее неловкое молчание. И молчание это опасно затягивалось, грозя отдать в чужие руки пусть даже сомнительную, но инициативу.
А смотрели на него недобро. И Макар с удивлением вдруг сам почувствовал какую-то совершенно необъяснимую вину перед этими незнакомцами, хотя готов был поклясться, что за свою жизнь набил не больше двух десятков морд, причем по совершенно справедливым поводам. Вывихнутые конечности и макания в тарелки, конечно же, считать нельзя – тем более что он и не стал бы и пытаться шутить подобным образом над грудой волосатых мышц, какими выглядели эти анчи. Анчи, между тем, смотрели на него не то чтобы с укоризной, нет. Они смотрели на него совершенно особенным образом. Как на потенциального покойника. И от этого делалось довольно неуютно.
– Э… Дамы и господа… Судари и сударыни… Братья по этому… Ну, короче… – стараясь выглядеть спокойно и величественно, заговорил Макар. – Надо полагать, вы собрались здесь по достаточно достойному поводу, что смог побудить прибыть сюда в столь ранний час таких достойных м-нэ… господ.
Макар сам не знал, откуда на него снизошла эта странновато-учтивая манера речи. Очевидно, стиль изложения мыслей в данном случае определялся не столько природным аристократизмом, сколько подсознательным нежеланием быть разорванным на куски разъяренной толпой монстров. Сами чудища смотрели на него с некоторым недоумением, которое грозило перейти в более тяжелые формы отторжения.
– Итак, – воодушевленный тем, что все еще является целым и невредимым, продолжал Макар, – вот я стою перед вами, и вы, как высококультурные и цивилизованные лица, можете задавать мне вопросы. Я с удовольствием отвечу даже на самые скользкие и сомнительные из них. Ведь между разумными существами не может быть недопонимания, не правда ли?…
– Сжечь еретика, – неожиданно, посреди всеобщей тишины, предложил благовидный анч с большими умными глазами.
– На кол его, – возразил другой. – Или четвертовать. Как там учит твоя святая книга, о Всеведущий Крамер?
Толпа мохнатых чудовищ зароптала, медленно, словно зомби из низкопробного триллера, приближаясь к крыльцу. Она аккуратно обтекала небольшую группку людей в рясах во главе с худым длинноволосым детиной, что недвусмысленно указывал на Макара большим, удобно лежащим в руке крестом.
– Мама, – произнес Макар и, метнувшись назад, к дверям, заорал: – Впустите меня назад! Они маньяки! А-а-а!
