– Этого никто не может знать. Но наступил какой-то момент, когда в один миг исчезли все Мэтры. И исчезла эта самая лабораторная Поверхность…
– Выходит, эксперимент провалился?
– Те, кто был до меня, именно так и считают. Но я-то думаю, что эксперимент как раз удался…
– И куда же тогда делись все эти чудо-экспериментаторы? – пожал плечами Илья. – Погибли в катастрофе? Как при взрыве химической лаборатории в какой-нибудь средней школе?
Прокопыч тихо засмеялся:
– Никуда они не делись. Гигантская поверхность разлетелась на тысячи осколков. И на них теперь живут эти самые Мэтры.
– Что?! Но почему… Почему вы так решили?!
– А тебя ничего не удивило в привычной Миру жизни? Никакого прогресса, никакого стремления вверх, никакого развития технологий. Все уже создано, все продумано. Знай себе наслаждайся жизнью в ее различных формах…
Илья ошарашенно посмотрел на Прокопыча. Затем упрямо покачал головой.
– Но… Как-то это странно… Примитивно как-то это для сверхцивилизации…
– Верно, – кивнул Прокопыч. – Именно поэтому было принято считать, что эксперимент Мэтров не удался. Я лично думаю, что эти населенные поверхности, которыми полна Галактика, всего лишь побочный продукт эксперимента. Промежуточные результаты. Дело в том, что я первый, кто увидел ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ.
Прокопыч произнес последнюю фразу таким тоном, что Илье стало не по себе. Очень жутко звучало это выражение – «окончательный результат». Невольно хотелось только добавить – «…и обжалованию не подлежит».
– Но тут есть еще один интересный момент, – сказал Прокопыч совершенно другим тоном, словно уводя разговор в другую сторону. – Дело в том, что Мэтры, несмотря ни на что, были все-таки сверхцивилизацией. И они просто не могли сделать совершенно необратимого шага. Или не хотели. Поэтому, создав из самих себя множество рас, идиллически лишенных стремления к развитию, одной маленькой, жалкой кучке существ они все-таки оставили неукротимую тягу к прогрессу…
– Земля… – прошептал Илья.
– Именно, – чуть кивнул Прокопыч. – В этом заключаются и счастье, и проклятие той самой маленькой скорлупки, которую мы по привычке называем планетой Земля…
Некоторое время они молчали. Илья не мог разобраться в собственных чувствах, не зная, гордиться ему, стыдиться, прыгать от радости или рвать на себе волосы от отчаяния. Молчание нарушил Прокопыч:
– А ты знаешь, что такое Междумирье? Ну, Пустота?
– Откуда ж я могу знать? – пробормотал Илья, с трудом выныривая из-под груды хаотично копошащихся мыслей. Честно говоря, он ничего уже не хотел знать. К чему это, когда не можешь ничего изменить?
– Наше любимое Междумирье – это что-то вроде мусорного бачка, – усмехнувшись, сказал Прокопыч. – Ты ведь знаешь – при опытах много чего приходится выкидывать…
– Да уж… – буркнул Илья. – А что, очень даже похоже на то. Особенно что касается здешних обитателей…
Илья осекся, подумав, не обидел ли он последней фразой Прокопыча. Но тот словно пропустил слова Ильи мимо ушей. Они снова помолчали. Безмолвие посреди шизофренического пейзажа с вечно умирающим солнцем и обломками лабораторного стола с галактику величиной назвать неловким язык бы не повернулся.
– Ну? – произнес наконец Прокопыч.
– Что – «ну»? – насупился Илья.
Прокопыч сложил руки на груди и иронично осмотрел Илью:
– Неужели тебе не интересно взглянуть на ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ?…
7
Активисты «зеленого» движения уныло пялились на пепелище трактира, который им порекомендовали как самое удобное заведение общественного питания в этой части Междумирья.
С печальным скрипом у них на глазах уткнулся носом в поверхность обгоревший фюзеляж самолета.
– Это не мы, – выпучив глаза на руины, дрожащим голосом произнесла Марша. – Мы тут совершенно ни при чем…
От недавнего пожарища несло чем-то хорошо прожаренным и съедобным. Возможно даже – человеческими жертвами. Но есть все равно хотелось невыносимо.
– Однако… – произнес Бимбо.
Он не нашелся, чем завершить фразу. Есть ему хотелось не меньше остальных. Он ждал направления от навигатора, но своевольный прибор тянул с ответом, будто издеваясь над владельцем. Наконец прозрачный бросок осветился изнутри и сухим противным голосом выдал необходимую информацию.
– Ага! – удовлетворенно сказал Бимбо. – Здесь, километрах в пяти, есть паромная станция. Там же рынок и тому подобное. Мы все равно собирались как-то выбираться отсюда, так что паром – это то, что надо. Вот еще дыра – вариаторы здесь, понимаешь, не работают, ни магазинов, ни удобств! Еще и ничего живого, и хлама всякого выше головы. Вот где надо бороться за чистоту окружающей среды! Но, боюсь, этого мы не потянем. Поэтому пойдем-ка в сторону паромной станции. Говорят, на голодный желудок легче идется…
– Мы уже сутки двигаемся на голодный желудок, – усмехнулся Ники. – Честно говоря, совершенно непонятно куда и зачем…
Бимбо скрипнул зубами. Вот так и назревают голодные бунты. Жаль, что у него недостаточно полномочий и харизмы, которые позволяли бы подавить потенциальный мятеж в зародыше, что нельзя поставить каждого пятого затылок к затылку и грохнуть в целях экономии одним патроном… Он может лишь виновато улыбнуться и развести руками…
Бимбо поправил очки, виновато улыбнулся и развел руками:
– Ничего не поделаешь – здесь не Земля, как нам с вами довелось убедиться. Потому нам остается лишь сжать зубы и мужественно двинуться вперед. Эй, Ники, как там поется в твоей песне?
И Бимбо фальшиво затянул популярный среди «зеленых» мотивчик. Его подопечным ничего не оставалось, как вяло подхватить его. Нестройная колонна оборванцев с горем пополам двинулась в направлении, указанном навигатором.
Через некоторое время активисты набрели на одинокий автомобиль без колес, с шашечками на крыше, стоявший на обочине чисто символической дороги. Коротко стриженный черноволосый хозяин любовно полировал изрядно помятые бока транспортного средства, в котором все еще угадывалась легендарная на одной шестой части суши родной сферы «шестерка».
– Такси! – обрадовался Бимбо. – Эй, любезный, нам бы до пристани, к паромам…
– И побыстрее, – добавил Ники непривычно злым голосом.
– Не видишь, да? – не оборачиваясь, отозвался хозяин. – Обед у меня.
Наступила недолгая тишина, быстро обретшая статус гнетущей.
– Эй, малый, – угрожающе произнес Ники, – про обед, поверь, это ты зря сказал. Давай заводи свой драндулет, мигом!
Таксист обернулся на активистов и удивленно вскинул брови:
– Э! Да сколько вас? Нет, столько сразу не влезет. Три раза ехать придется…
– Цену набиваешь, приятель? – недобро сказал Бимбо. Сдерживаемая годами ярость готова была вырваться наружу. – А если я скажу, что мы сейчас сядем, причем все сядем, а если, чего доброго, не хватит мест – высадим тебя самого?!
– Э-э! Э! Чего ты? – испугался водитель. – Садитесь давайте! Только осторожно, у меня обивка и полировано все, да…
Плавно оторвавшаяся от поверхности машина напоминала то ли ежа, то ли морскую звезду или осьминога: из всех окон и багажника торчали не влезшие вовнутрь руки и ноги. На крыше гордо восседал Бимбо. Он был зол и решителен. И очень хотел есть.
Злая судьба снова посмеялась над борцами за экологическое счастье Вселенной. На
