Царский выбор

будет хорошо. И не сиди тут сиднем… (Смотрит в окно.)Вот Андрей идет. Возьми его и поезжай кататься. Хотя б на Воробьевы горы.

Аграфена выходит навстречу Андрею. Афанасий и Андрей.

Афанасий.Ну как там Дуня с Иваном?

Андрей(улыбаясь).Ой, а я другого ждал Я ждал, ты скажешь — «как батюшка свет-Иван Родионыч и матушка свет-Евдокия Никитишна».

Афанасий.А мне не до смеха. (Извиняющимся тоном) Голова болит.

Андрей.Мне тоже не до смеха. Но посмеяться хочется. — Зато Иван Родионович слезами умиления исходит. — Все у него царь-батюшка выспросил: и что сеет, и как сеет, и сколько снимает, и как хранит. И каков пчельник, и есть

ли медоварня, и во всем он сведущ, и во всем разбирается.

Афанасий.Так он и вправду очень много знает. И учиться любит.

Андрей.А я вот что подумал — может, он,

женившись, в деревню нашу поедет, хозяйством займется? А я уступлю ему свою долю и пойду с Василием странствовать. А бояре как правили государством, так и дальше будут.

Андрей ждет, что его шутка возымеет действие, но Афанасий по-прежнему печален.

Афанасий.Государь очень молод, в его годы, небось, и царь Соломон без бояр не управился бы.

Андрей.Но он же когда-то повзрослеет?

Афанасий.Как знать! Отец его покойный так до самой своей смерти взрослым не стал.

Андрей.Да, на хорошую должность я попал, ничего не скажешь — царский шурин. Из всех царских шурьев знаменитейший — Борис Годунов. Более всего прославлен тем, что младенца зарезал. Бориса Годунова из меня не выйдет, это как Божий день. А вот зарезанным младенцем вполне могу стать.

Афанасий.Андрей, тут тетка твоя меня из дому гонит.

Андрей.Нас обоих!

Афанасий.Поехали на Воробьевы горы!

Андрей.О, это чудо какое место! — И там такая церковь деревянная! А какие там пироги, до сих пор забыть не могу!

2. Афанасий и Андрей едут в санях по заснеженной дороге

Афанасий сам правит.

Афанасий.Ты завтра опять туда не пойдешь?

Андрей.Нет, не пойду. Мне Василий наказал, чтобы я туда до свадьбы носа не совал, вот я и слушаюсь.

Афанасий.Да, это счастье, когда есть, кого слушаться. А что там (указывает вверх)подумают?

Андрей.Да не заметят. Сегодня не заметили, и завтра не заметят. — Я деревенщина, годами молод, робею!

А я не то что робею, у меня мороз по коже! Как представлю себя за одним столом с Борисом Ивановичем, которого весь народ проклинает!.. «Не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую». (Оживляясь, весело)Послушай, Афанасий Петрович! Сколько лет прошло, как християне православные светопреставления ждали?

Афанасий.Лет полтораста. Точно не помню. Сосчитать надо.

Андрей.А вдруг — тогда не состоялось, а теперь состоится? Вот будет счастье! Морозов со своими присными в преисподнюю провалится!

Афанасий.А ты в рай вознесешься.

Андрей.А я и так в раю!

Афанасий.Что ты сказал?

Андрей(спохватившись).Ничего не сказал. Тебе послышалось. (Берет его ласково за руку.)Голова больше не болит?

Афанасий.Нет, прошла как-то.

Сани мчатся на Воробьевы горы.

3. Харчевня на Воробьевых горах

Множество народу за столами.

Андрей и Афанасий входят и усаживаются за свободный стол. Хозяин поспешно бросается к ним, признав в них «господ».

За соседним столом сидят трое: один старик и двое парней. Стараются говорить негромко. Андрей и Афанасий прислушиваются к их разговору.

Старик.Речка там есть такая, зовется Тура. Вот по этой речке они и селятся. — А люди там нужны, и потому власти не слишком допытываются, кто, да почему. А уж если кто с семьей приедет, то сразу видно, что не лихой человек, а добрый хозяин.

Первый парень.С малыми детьми в такую даль пускаться — страшно.

Старик.А он вот не побоялся. Решил, что новых законов дожидаться — еще страшнее.

Стол в дальнем углу.

За ним сидят трое мужиков и одна женщина в некотором подпитии.

Женщина.Бояре-то дочек своих в парчу обрядили, жемчугами увешали! А она-то, голубушка, в простом сарафане вышла. А он-то, как увидал красоту ее несравненную, так только ей кольцо и отдал.

Мужики.Ай да царь! Ай да наш Алексей Михайлович!

Сидящие за ближайшим столом слышат этот разговор. Один из них, мужик средних лет, покачивает головой.

Мужик.Да, невесту себе государь выбрал. Хорошо сделал. Дай ему Бог! А то отец его сначала одну выбрал, потом другую пришлось, а потом и третью. — А в народе про это говорили: в Смутное время каждое утро с новым царем просыпались, теперь же — с новой царицей.

Стол в другом углу.

За ним сидит один мужик. К нему подсаживается второй с озорным выражением лица. Второй смотрит первому прямо в глаза.

Второй(тихо).Послушай, я тебе щас такое скажу, что ты на месте подпрыгнешь. Только смотри, никому про это ни слова. (Понижает еще больше голос.) Аглицкие мужики короля своего изловили, судят его всенародно и хотят голову рубить.

Первый посетитель застывает с непередаваемым выражением лица и сидит так с полминуты.

Первый(придя в себя).Эй, Тишка, подай-ка еще полный штоф! Хочу угостить дорогого друга. Распотешил он мою душу! (Продолжает сидеть с блаженной физиономией. Затем хлопает по столу.)Эх, люблю я аглицкое сукно. Даром что весь век в сермяге хожу.

Тот же стол рядом с Андреем и Афанасием. Мужики, презрительно покосившись в сторону господ,