Почему встали?
– Заблудились?
Ну хоть бы слово бросили в ответ! Девятеро молчали, будто разучились говорить, и на давешний ужас потихоньку наползал новый. Что творится? Самая темная пора, ни зги не видно, только и поняла, что лес кругом. Дубы шумят, полощут листву в свежем ветре.
– Отчего же, все правильно.
Едва не распахнула от удивления рот. Кто говорит? Голос незнаком, и летят слова откуда-то спереди. Соратнички встали по бокам сзади, выходит, к полному десятку выпал одиннадцатый?
– Ты кто? Шутки шутить вздумал? Забудь, как страшный сон! На куски порвем, кости размечем!
– Дыши ровно, за меч не хватайся. Худого не сделаю.
– Ты кто?
– Дед Пихто. Разговор есть.
Верна растерянно взглянула на соратников. Те покоились в седлах, ровно истуканы, и не выказывали никаких признаков беспокойства. Ветер шумел в кронах деревьев, ночь дышала предрассветной свежестью. И как будто все идет своим чередом, но почему-то беспокойно.
– Это кто-то из своих, – прошептала. – Вон, за мной целая дружина! Дам знак, на мясо порубят! Чего бояться?
Но саму трясло, как в ознобе. Осторожно спешилась и сделала шаг вперед. Скорее бы рассвело.
– Ну здравствуй, дева-воительница. Подойди ближе, не съем.
– Вот еще! Подавишься, – будто тяжесть на язык подвесили. И Губчик отчего-то всхрапнул, попятился.
– Сядем, потолкуем?
– Чего надо? – Верна опустилась на бревно.
– Разговор у нас выйдет душевный… долгий. – Незнакомец сидел на том конце бревна, но даже в темноте Верна готова была сказать, что тот здоров, под стать Серому Медведю. От каждого слова в дрожь бросает, как в трубу гудят.
– Не больно-то рассиживайся, – буркнула. – Нам восвояси дорога. Говори, чего надо, и разойдемся, кто куда.
– Вся в отца, – усмехнулся неизвестный. – Так же порывиста и пряма.
– Ты его знал?
– Встречались пару раз.
– Давно?
– Последний раз незадолго до гибели.
Ишь ты! Нарисовался, ровно чародей! Не было никого на пустой ночной дороге, и нате вам, объявился.
– Ты как будто искал меня.
– И нашел.
– Знать тебя не знаю.
– Хватит того, что я знаю.
– В гостях у нас бывал? В походы с отцом ходил?
Молча помотал головой. Значит, нет. Интересно, откуда взяла, что именно головой покачал?
– Не вижу тебя. Распали костер.
– Всему свое время. Расскажу кое-что.
Верна кивнула. Пусть рассказывает. Там, глядишь, и солнце встанет.
– Слушаю. Начинай.
– Жила-была девочка. Папкина дочка, мамкина любимица, не красива, не уродлива, не худа, не тучна. И когда стукнуло ей двенадцать, в доме отца появился человек. На большом черном жеребце, девочка никогда таких не видела. Два дня отец о чем-то говорил с незнакомцем, и наконец тот уехал.
– А чего хотел?
Собеседник усмехнулся:
– Девчонку.
Дышать забыла. Двенадцатилетку? Не рановато ли?
– Странные речи ведешь. Ей всего-то двенадцать лет! Еще гулять и гулять.
– Годы летят быстро, отчего бы не подождать? Не сговоришь девку раньше, станет поздно.
– И что?
– Не договорились. Первый жених в жизни девчонки.
Верна удивленно вскинула брови. Ты погляди, соплюха еще, а такие страсти вокруг разгорелись! Здоровенные кобылицы в двадцать с лишком замуж выйти не могут, а тут за малолетками очередь выстраивается!
– А почему отец девчонки отказал тому, на черном коне?
Незнакомец помедлил:
– Испугался.
– Чего?
– Потом поймешь.
Небо на востоке побледнело, ровно бросили на солнце черную завесу, а та истончилась, и сквозь нее стал пробиваться свет.
– Я тоже разок видела громадного коня, едва дух не отпустила, когда тот мимо прошел. Здоровенный, черный, ножищи толстенные, как жахнет по земле копытом, двор сотрясся. А что было дальше?
Незнакомец усмехнулся.
– Потом были еще женихи, девчушка выросла, сходила замуж, но неудачно. Замужество не принесло ей счастья. Помотало ее по белу свету, чего только вынести не пришлось, и однажды…
Верну который раз передернуло. Показалось или дуб, в чьей раскидистой кроне присели, слушает столь же внимательно, как она? Стоит рассказчику заговорить – шелестит, едва незнакомец умолкнет, и дуб замирает.
– Что однажды?
– Девчонку с мужем занесло в лес. И вдруг стало ясно, что их преследуют.
Точно говорят, все дуры похожи. История незнакомой девушки так явственно напомнила Верне собственную, что осталось только плечами пожать.
– Повезло девчонке. Дураки попались. Обнаружились и дали себя прирезать.
– Со мной похожая беда приключилась, – буркнула Верна, поглядывая на дальнокрай. Розовело.
– Не может быть. – Собеседник усмехнулся.
– Мне тоже повезло… – запнулась и поникла головой. – Муж помог. А чего хотели те от девчонки?
– А от тебя?
– Какой-то умник решил заполучить меня во что бы то ни стало.
– Вот и с нею то же. Приглянулась кому-то.
– А дальше?
– Известно что. Если кто-то выкладывает немалую цену, значит, дело стоящее, а просто так от своего не отступаются. Был раз, будет и другой. Не в бирюльки игра.
– Я тоже об этом подумала. Ума не приложу, кому такое сокровище нужно.
– Поймешь чуть позже. А девчонке жить надоело, стала смерти искать. Во всех мыслимых грехах свой след нашла.
Что? Верна напряглась. Больно странно все выходит. Один к одному получается ее собственная жизнь, ровно друг на друга наложились две одинаковые вышивки.
– Дальше.
– Дальше, говоришь?.. А ничего у нее не вышло, не смогла помереть.
– По… почему?
– Не дали. Нашлись у девчонки хранители.
Не дали… не дали… Очень захотелось поглядеть на рассказчика, кто такой шустрый да языкастый.
– Ты обещал распалить костер.
