Те, кто обладает привилегиями, утверждают, что сообщество зиждется на взаимной любви, на совместном созидательном творчестве. Однако многие бесправные могут рассказать совсем другое. Для них сообщество начинается с того, что их бросают в море ненависти. Их боль обостряется, приводя к расколу, обличениям и, наконец, к насилию и возмездию.
Люди, являющиеся объектами подобной мести, воспринимают себя невинными жертвами, что приводит бесправных в еще большую ярость. Тем не менее месть это их единственное средство привлечь внимание к несправедливости, которую они терпят. Если бы не их неистовство, остальной мир никогда бы не оказался лицом к лицу к собственным злоупотреблениям властью. С точки зрения людей, не имеющих власти, чем меньше мы осознаем свою власть, тем меньше нас волнуют их заботы.
Наша система «правосудия» является всего лишь еще одной формой отсутствия осознанности. Стандартная практика в криминологии и психопатологии исходит из представления о том, что акты возмездия вызваны «криминальной» личной историей. Я предлагаю отказаться от этой практики и начать понимать, что асоциальное поведение проистекает в силу социального контекста, в котором оно имеет место. Мы должны уменьшить «криминальное» поведение, тратя часть денег, затрачиваемых сегодня на тюрьмы, на то, чтобы более широко обучать пониманию рангов.
Как я объяснял в первой главе, горячая точка — это эмоциональный, яростный, неожиданный или застывший момент в групповой встрече. Горячие точки — это стремительный вихрь энергии, нарастающий и сносящий все со своего пути и приводящий к еще большему смятению и насилию.
Горячие точки, сопряженные с гневом, внутренне связаны с двойными сигналами ранга. Рассмотрим еще раз пример из третьей главы о мужчине, который, держа Библию в руках и улыбаясь, утверждал, что гомосексуалисты нуждаются в спасении. Один из представителей сообщества гомосексуалистов сказал ему, что хотел бы бросить в него камнем точно так же, как кидают камни в гомосексуалистов. Мужчина с Библией продолжал улыбаться.
Эта была горячая точка. Двойным сигналом ранга, который посылал оратор, была его снисходительная улыбка. Те, о ком он говорил, почувствовав, что он унижает их, ответили угрозой. Она, в свою очередь, спровоцировала мужчину с Библией на ответную угрозу: «Не увлекайтесь, иначе!..» Его двойной сигнал — улыбка — подразумевал: «Ваше поведение еще раз доказывает, как вы глупы, ха- ха».
Обратите внимание на симметричность реакций. Угроза провоцирует угрозу, оскорбление провоцирует оскорбление. Симметричные реакции, такие, как угрозы и ответные угрозы, являются важными моментами в групповом процессе, поскольку за ними может последовать цепная реакция новых угроз и в конечном счете конфронтация с применением насилия.
Хороший фасилитатор снимает напряжение горячей точки тем, что погружается в глубь ее, исследуя угрозы и двойные сигналы. «Что стоит за вашей яростью? Выскажитесь об этом подробно. Не вызвана ли она тем, что вас унизила его улыбка? А что стоит за вашей улыбкой? Чувствуете ли вы, что другие люди «порочны» и нуждаются в вашей помощи?» Что именно говорят старейшины и люди, работающие с миром, менее важно, чем само их намерение стимулировать понимание.
В отношении того, что следует делать дальше, есть несколько возможностей: если проигнорировать горячую точку и предоставить потоку коммуникации продолжать обостряться, то это приведет к повторению неблагополучных паттернов повседневной жизни. Если же продолжительное время фокусироваться на одном из участников конфликта, то обычно он в какой-то момент начинает чувствовать себя пристыженным.
Я рекомендую заниматься по очереди каждым переживанием и каждой реакцией, уделяя им короткие промежутки времени и следя за тем, чтобы были высказаны и выслушаны подспудные чувства каждого участника. Например, группу гомосексуалистов и лесбиянок можно спросить: «Спровоцирована ли ваша жажда мести тем, что этот человек чувствует, что он лучше, чем вы?» А улыбающемуся мужчине можно задать вопрос: «Не является ли тот факт, что вы ратуете за моральный кодекс, компенсацией за прошлую боль, за те ситуации, когда другие люди теряли контроль над собой и наносили вам обиды?»
Я действительно задал эти вопросы, и отклик на них поразил меня. На одном и том же семинаре руководитель фундаменталистов вдруг рассказал о своем невероятно болезненном опыте детства и поделился своим нынешним страхом, что мир катится в бездну, а представители группы гомосексуалистов и лесбиянок говорили об очень сходных переживаниях, с которыми им приходится иметь дело в настоящем. Группы обнаружили нечто, что было общим для всех: и группа гомосексуалистов и лесбиянок, и группа фундаменталистов были напуганы наносимыми друг другу обидами и желали положить конец враждебности.
Исследование горячих точек привело на этом открытом форуме к поразительным результатам. Впоследствии несколько человек, выступавших на стороне фундаменталистской группы, признались мне, что не имели даже представления о том, как сильно страдают гомосексуалисты. А один из представителей последних сказал, что не осознавал той боли, от которой страдают его оппоненты.
В 1990 году на встрече, организованной членами Комитета мира бывшего Советского Союза, наше копание в желании возмездия неожиданно для всех присутствующих породило разрешение конфликтов, на первый взгляд совершенно неразрешимых. В конференции участвовали сто пятьдесят человек — правительственных чиновников из республик бывшего СССР*, а также преподавателей, психологов и политологов со всего мира. Участники пришли в формальной одежде — мужчины в галстуках, женщины в шляпках. Они никогда прежде не встречались с нами. Их республики направили их для проведения пятидневного эксперимента с новыми методами демократического разрешения конфликтов.
Атмосфера была напряженной. Многие делегаты успели к этому времени побывать свидетелями и участниками кровавых этнических столкновений в республиках, недавно освободившихся от диктата советской власти. После нескольких часов дискуссии об этих столкновениях мы с Эми попросили делегатов из стран горного региона Кавказ образовать круг в центре зала, чтобы усилить наше сосредоточение на их проблемах. Они были представителями народов, боровшихся за территории, — в некоторых случаях речь шла о многовековых взаимных счетах.
Один депутат грузинского парламента провозгласил, что налицо исторический прецедент: впервые люди из Азербайджана, Армении, Грузии, Абхазии, Осетии, Ингушетии и России собрались вместе, чтобы коллективно поработать над своими разногласиями. Его оптимизм породил слабый проблеск надежды посреди гнетущей обстановки депрессии и отчаяния в чрезмерно раскаленном эмоциями зале.
Вскоре, однако, резкость высказываний ораторов, находившихся вне круга, положила конец возникшему было позитивному переживанию. Некоторые из выступавших состояли в советской тайной полиции — КГБ. Их поведение источало жестокость, их совершенно не волновало ни чужое мнение, ни чужие поступки. Когда они говорили, мы чувствовали мурашки по телу. Похоже было, что офицеры бывшего КГБ вселяют в остальных участников встречи настоящий ужас.
У нас с Эми возникли серьезные сомнения в том, что люди, стоящие в круге, сумеют выработать что-либо позитивное. Некоторые заявляли, что приехали на конференцию для того, чтобы привлечь внимание Запада к этническим проблемам. У них не было намерения вести переговоры с другими кавказскими странами с целью разрешения взаимных разногласий. Они либо открыто, либо неявно выражали недоброжелательное отношение к своим оппонентам и хотели лишь одного — вмешательства Запада.
Другие делегаты никогда прежде не участвовали в столь многолюдном открытом форуме, поскольку в бывшем Советском Союзе разрешалось собираться лишь маленьким группам.
Они строго придерживались того, что им было знакомо, и выступали с сугубо официальными речами.
Для того чтобы снизить напряженность, мы предложили двадцати делегатам с Кавказа сесть на пол.
