Представляешь, Джордж, встретить так Рождество!
– Зато здесь на Рождество команданте ввел сухой закон, – заметил Купер.
– Что-то я еще не слышал об этом...
– Так ведь это случилось до того... что с ним случилось. В канун праздников число дорожных происшествий в Венесуэле резко увеличивается. Это понятно, меры венесуэльцы не знают, – поджав губы, сообщил Купер, – так вот, правительство решило с этим бороться, впервые ограничив и даже частично запретив продажу алкоголя в пасхальные дни.
– Ну, команданте всегда отличался оригинальностью мышления, – хихикнул Саймон и вытер мокрый от пота лоб.
Рядом с яхтой из воды выпрыгнула небольших размеров рыба и шумно плюхнулась в море, подняв целый фонтан брызг.
– Похоже, движется наш клиент, – указал подбородком Купер, усердно обозревавший окрестности.
Босс всмотрелся – к яхте подходил катер. С него трижды махнули зеленым платком. На яхте матрос ответил теми же движениями, только ткань у него была синего цвета. Через минуту катер пришвартовался у борта яхты, на которую поднялся прибывший Хуан Ортез.
Генерал тяжело ступил на коврик у трапа. На коврике красовалось название судна – «Глория». В яхтинге это считается особым шиком. Многие владельцы имеют не только коврики, но и ряд аксессуаров с символикой – с именем бренда завода-изготовителя или же с именем самой яхты. На «Глории» имя яхты также можно было видеть повсюду.
– Здравствуйте, генерал! – приветливо заговорил Саймон, изображая из себя радушного хозяина. – Рады вас видеть.
– Да, вы меня принимали у себя, а теперь наша очередь! – поддержал начальника Купер.
Все трое прекрасно видели и понимали, что за всей этой приветливой мишурой скрывается общее напряжение. Да и сам генерал выглядел не лучшим образом – похудел и осунулся.
Вся троица, пройдя по палубе, уединилась в каюте. Предстоял серьезный и непростой разговор.
– Выпьете что-нибудь, генерал? – предложил Купер. – У нас богатый выбор. Виски, коньяк, вино, джин...
– Нет, благодарю вас, – гость, как видно, ожидал разговора.
– Ну что же, тогда нам стоит обсудить сложившуюся ситуацию, поэтому перейдем прямо к делу, – посерьезнел Саймон, – я уполномочен подтвердить, что Соединенные Штаты рассчитывают на вас и рассматривают вашу кандидатуру как человека, способного возглавить Венесуэлу в этот непростой для страны период. В этом случае мы гарантируем мгновенное признание нового режима, так что никаких проблем с этим не возникнет. Вы сами прекрасно понимаете, чего стоит в такой ситуации признание США. Волей-неволей, но все противники вынуждены будут согласиться с положением вещей.
– Рад это слышать, – кивнул Ортез с несколько сумрачным выражением лица.
– Что же вас так тревожит? Расскажите мне лучше, как обстоят дела в вашей епархии. Вы убедились, что армия поддержит вас? Почему же тогда тянете?
– Да. Убедился, кое с кем переговорил, – медленно произнес генерал, – у меня были важные встречи. Естественно, спрашивал не напрямую...
– Осторожность превыше всего?
– А кому хочется без гарантий просто так класть голову на плаху?
– Ну, хорошо, допустим. Дальше?
– Не все так просто. Как бы нам ни хотелось, но имеется одна проблема, – сообщил гость, потерев подбородок, – настроения – вещь неопределенная, и они могут меняться быстро в зависимости от той или иной ситуации...
– Это я знаю, – нетерпеливо перебил его Саймон, – не надо мне рассказывать прописные истины. Давайте о деле.
– Вот я и говорю о деле. Из того, что услышал, я понял: если президент жив, то предпочтение все же отдадут ему. Так что нужны твердые гарантии.
– Да послушайте, дорогой мой генерал, о чем мы с вами разговариваем! – горячо воскликнул Купер, решивший, что пришло время вступить и ему. – Вы что, нам не верите? Да странно, что мне приходится объяснять вам такие простые вещи. Ну какого дьявола нам подставлять вас, жертвовать вами, столь важной фигурой? Давайте рассуждать логически: мы, мягко говоря, недовольны, крайне недовольны сегодняшним режимом в Венесуэле. Нам жизненно необходимо убрать его. Единственный человек, который способен составить конкуренцию Уго, – это вы. Так зачем же нам идти на неоправданный риск?
Он взял со стола конверт и извлек из него серию снимков.
– Прошу вас, генерал, убедитесь сами.
Ортез, приняв из рук американца пачку, принялся разглядывать фото, слушая комментарии.
– Вот, видите? Снимки боя, сделаные с горной вершины. А вот вертолет с реанимационным оборудованием в сопровождении военных вертолетов поднимается с плато, где шел и окончился бой. Команданте был смертельно ранен.
– Почему смертельно? – все еще недоверчиво поинтересовался Ортез. – Откуда у вас такая уверенность?
– Сомневаетесь? Что ж, это ваше право. Я расскажу вам, откуда у нас такая уверенность, – усмехнулся американец, – в столичном госпитале уже ждала срочно собранная из лучших медиков реанимационная бригада. Но вертолет не приземлился в Каракасе, медикам дали «отбой». Понимаете? Значит, его не успели спасти, умер по дороге в столицу. В народе уже ходят слухи, и он готов к тому, что президент погиб.
Ортез поерзал в кресле.
– А почему я должен верить вам безоговорочно? Давайте будем откровенны. У меня полно причин относиться скептически к любой информации на этот счет. Вы мне уже один раз сказали, что у него не раскрылся парашют, а теперь, оказывается, команданте бегает по горам с автоматом!
– Понимаете, генерал, всегда есть возможность того, что в техническом плане случаются какие-то накладки, – вкрадчиво произнес Саймон, – но это дела не меняет.
– Хорошенькое дело! – возмутился генерал. – Не меняет! Если для вас все это что-то наподобие шахматной игры, то для меня – вопрос жизни и смерти. Причем, заметьте, в буквальном смысле. В случае чего, вы, конечно, многое теряете, но я теряю голову. Понимаете вы? Свою голову!
– Успокойтесь, генерал, – усмехнулся Саймон.
– Так вот, в пятницу должно состояться традиционное еженедельное телеобращение президента к нации. А его никто не отменял, – развел руками Ортез, – что вы на это скажете?
Он чувствовал себя крайне измученным, находясь между двух огней. Призрак власти с одной стороны и вполне возможный полный провал с другой – все это издергало его вконец, сделав беспокойным и раздражительным.
– Решайте, – недовольно произнес Саймон, – мы же не можем заставить вас. Все, что зависит от нас, мы сделаем, а это и есть практически все. От вас нужно лишь согласие.
Он протянул руку к бутылке с виски и налил себе на донышко.
– Соглашайтесь, – глядя генералу в глаза, сказал Купер, – такой шанс бывает только раз в жизни, да и то у единиц.
– Значит, так, – решившись, выдохнул Ортез, – вот моя позиция: если телеобращение в пятницу отменят, армия пойдет за мной. На этом разрешите откланяться.
Через пять минут катер с генералом на борту отвалил от яхты.
– Вот ведь гусь! – сплюнул в воду Саймон. – Цацкаешься с этими латиносами, преподносишь им все на блюдечке, а они еще и нос воротят.
– Да, опасается генерал, – хмыкнул Купер, – смертельно боится, как бы не проиграть. Все думает, просчитывает, как бы не попасть впросак. Посмотришь на него – ну просто гениальный комбинатор.
– Плевать мне на его опасения! Я об одном жалею: что кроме этого старого пердуна, здесь больше не на кого ставить, – презрительно сказал Саймон. – Да и вообще здесь никогда порядка не было, нет и не будет!
Он провел потной ладонью по сверкавшему поручню.
Море плескалось и выглядело ослепительно синим под жарким тропическим солнцем. Там, вдали,
