нажал на клавиатуре панели управления сенсор связи с коннект-узлом.
– Слушаю, господин адмирал! – отозвался вахтенный офицер.
– Передайте сообщение... – начал адмирал и вдруг замолчал, не договорив. Его остановила простая мысль: «А что я могу им сказать?!»
Спустя несколько секунд вахтенный офицер коннект-узла чуть дрогнувшим голосом повторил:
– Слушаю, господин адмирал!..
– Да-да, сейчас, – отозвался Кузнецов. – Передай сообщение – благодарю вас за помощь... Нет, – оборвал сам себя адмирал. – Благодарю вас за спасение «Селигера». Вместе с вами скорблю о гибели нашего товарища. Адмирал Космофлота Земли Андрей Кузнецов.
– Понял, господин адмирал, – отозвался связист. – Кому передавать?..
«А... кому передавать?..» – грустно подумал адмирал и с неожиданно накатившим раздражением ответил:
– Просто передай в... Пространство!
– Понял, господин адмирал, – быстро проговорил связист и отключил связь.
Ответа на свое послание адмирал Кузнецов не дождался. Спустя двое суток «Селигер» пересек орбиту Марса, а еще через четверо суток около разбитой яхты появился космодок астропорта «Земля-3». Яхту втянули в док и благополучно доставили на околоземную орбиту.
Глава 7
Игорь Вихров находился в Главном центре управления «Одиссея», когда руководитель десантной группы профессор Карпински вышел на связь с линкором. С момента высадки группы прошло уже трое стандартных суток, сам Карпински и двое его помощников работали не покладая рук, да и сопровождавшей их десятке десантников отдыхать было некогда. Периметр «пятна» был обложен научной аппаратурой, регистрировавшей все известные физикам параметры состояния окружающей среды. Правда, научная «добыча» была пока невелика. Самые важные процессы – те, что сопровождали образование выводимого в космос тела, – проходили на недоступной для ученых глубине.
На линкоре за это время наблюдали действие еще четырех атмосферных катапульт, и было установлено, что все четыре, как и первая, не сработали – вырванные из тела планеты массы не ушли в космос. После того как хобот смерча, выводившего эту массу в космос, рассыпался, сама масса также возвращалась в атмосферу планеты! Получалось, что механизм запуска был неисправен и по каким-то причинам не выполнял своей задачи, иначе все, что наблюдали на «Одиссее», теряло всякий смысл!
Вызов Карпински был неожиданным, поскольку командир линкора разговаривал с профессором всего пару часов назад, и обсуждали они уже в который раз возможность доставить научную аппаратуру к месту формирования будущего спутника. На этот раз разговор начал сам Карпински, и начал его достаточно неожиданно:
– Господин навигатор, тут мне поступило предложение... я, право, не знаю, как его охарактеризовать – то ли бред, то ли полное сумасшествие. Но его автор заявил, что если я не доведу это предложение до вашего сведения, то он подаст рапорт... э-э-э... командиру корабля... то есть вам!
– Так, кто подал предложение и в чем, собственно говоря, оно заключается? – с невольной улыбкой переспросил Вихров. Он никак не мог привыкнуть к своеобразной манере разговора главного астрофизика линкора.
– С предложением выступил капитан Звездного десанта... э-э-э... Бабичев, а заключается оно в том, что он... простите, но это не мое предложение! – неожиданно подчеркнул профессор и только после этого уточнения продолжил: – Он, знаете ли, говорит, что готов спуститься к источнику радиоактивного излучения и посмотреть, что там творится!..
– То есть... как спуститься?! – буквально оторопел Вихров.
– Вот и я тоже спросил – «то есть как»? А он говорит... как все нормальные суперы спускаются! Впрочем, поговорите с ним сами!
И тут же раздался спокойный, как всегда чуть насмешливый голос Бабичева:
– Командир, я слышал ваш с профессором разговор и понял, что надо посмотреть, что творится внутри этой планетки. Так вот, я предлагаю послать туда меня.
– Ну... послать-то я могу, и язык у меня чешется послать... кое кого и немного дальше этой «планетки», – язвительно пошутил Вихров, а потом совсем уже строго спросил: – Каким образом ты собираешься спуститься на пятьдесят километров сквозь метановый лед и сжатый до металлического состояния водород?!!
– Командир... – все с тем же спокойствием проговорил Сергей, – ...я все продумал. В общем-то я уже такую штуку проделывал, здесь важно не терять контроль над собственным состоянием, не увлекаться. Значит, так. Я создаю поле, понимаешь, небольшое такое поле... веерное, и помещаю часть своего сознания в это поле, как в капсулу. И вот это поле будет погружаться в лед, а я буду смотреть, что там и как. Конечно, никаких приборов я взять с собой не смогу, но хотя бы посмотреть... Да и данные по температуре, давлению, составу и интенсивности излучения я смогу определить достаточно точно.
Несколько секунд Вихров размышлял:
«Предложение, конечно, дикое, но... В конце концов, нечто подобное я сам проделал с компьютером. Если я смог уйти в реальность виртуальную, то почему бы Бабичеву не попробовать уйти в реальность... реальную?! Конечно, лучше было бы идти самому Карпински или кому-то из его специалистов, но, похоже, они даже не представляют, как это можно проделать. Значит – Сергей!»
– Послушай, Сергей, – снова заговорил Вихров, – ты говоришь, что уже проделывал такую штуку?..
– Да, я таким образом следил за одним своим десантником. Он, понимаешь, повадился куда-то отлучаться, и не только в свободное время. Ну, я и прицепил к нему такое вот поле...
– И узнал, куда он... отлучался?
– Узнал?! Да я видел, слышал, обонял и осязал! Единственное, что на зуб не пробовал!
– Но все-таки это было не пятьдесят километров?! – возразил Вихров.
– А дальность значения не имеет! – неожиданно заявил Сергей. – Главное, не терять контроль над собой и напряженностью поля, чтобы успеть вовремя выдернуть свою часть сознания.
– Ты говоришь так, словно у этого твоего поля имеется еще чья-то часть сознания!.. – усмехнулся Игорь и получил неожиданный ответ:
– Я не могу этого утверждать, но... может быть, и есть!
– Ну-ка, ну-ка, выкладывай, что означает это «может быть, и есть»?! – тут же насторожился Вихров.
Секунду Сергей молчал, а потом вздохнул и заговорил, тщательно подбирая слова:
– В общем-то ничего определенного, все на уровне ощущений. Когда я в тот раз расщепил свое сознание, мне не сразу удалось сосредоточиться на той части, что ушла с полем... Ну, понимаешь, я больше чувствовал той частью, что осталась в теле... Тут трудно объяснить – такое получается раздвоение и одно на другое накладывается...
– Я понимаю, – попробовал помочь ему Игорь. – Ты переходи к главному!
– Так вот, помучился я пару минут, а потом мне как будто кто-то подсказал... ну... каким образом сосредоточиться на отщепленной части... Даже, знаешь, не подсказал, а показал. Да и потом меня мягко так подталкивали к нужным действиям... А вот когда я захотел вернуть свое сознание – было... ну... сопротивление, что ли. Как будто кто-то не хотел отпускать меня... Я даже подумал, вот – какое-то поле и то хочет быть разумным!
«Какое-то поле и то хочет быть разумным!» – гулким эхом отозвалось в голове Вихрова, а потом словно какая-то не до конца сформированная мысль подбросила в душу тревогу, но он заставил себя продолжать разговор:
– Значит, так, Сергей, решение будет такое. Ты еще раз продумаешь свое предложение... Как следует продумаешь! Можешь даже попробовать запустить свое поле, но только попробовать. А потом, скажем, через сутки, мы снова поговорим и тогда решим. И прошу тебя, думай серьезно, без... гусарства – так, кажется, говорили наши предки?! Договорились?!
– Договорились?! – усмехнулся в ответ Бабичев, а потом, после коротенькой паузы добавил тише: – Ну и осторожным же ты стал, Игорек, куда только девался тот парень, которого я узнал над Гвендланой?!
– Весь здесь остался, – усмехнулся в ответ Игорь. – Только били много, оттого и осторожней стал!
