совершенно уверен, когда осторожно высовывался из разбитого дверного проема главного входа бункера, что за его спиной – только трупы. Из-за тесноты и спешки Лито получил несколько мелких царапин, кое- какие из них нанес себе сам неловкими движениями, но они его не беспокоили. Подстегнутый организм сам остановит небольшое кровотечение, а растраченные калории можно будет восстановить и позже, когда все закончится.
– Не стреляйте! Это я! – крикнул он в сторону самолета и поднял руку, подавая сигнал.
Сзади послышался шорох, но Лито даже не обернулся, он почувствовал, что это идет Богомол. Опытный боец был бледен и зол. Он не привык так, походя, убивать людей, которые ничем перед ним не провинились и даже не особенно ему мешали. Богомолу казалось, что можно было найти другой способ задержать солдат внутри бункера, без многочисленных жертв. Но он ничего не сказал, остановившись рядом с Лито. И Лито промолчал, хотя чувствовал недовольство Богомола.
Так вдвоем они и пошли к самолету.
– Все целы? – спросил Лито у Владимира, когда приблизился к трапу.
– Все, – кивнул тот. – Немного поцарапало Зуду и Алекса.
– Алекса-то как? Он же должен быть в самолете!
– Не знаю, – пожал плечами Володя, – каким-то образом пуля чиркнула по ноге.
– Черт, еще один раненый! – Лито впервые за все время их знакомства позволил проявиться негативным эмоциям.
– Надеюсь, добивать не будем? – еле слышно бросил Богомол, протискиваясь мимо и ступая на трап.
Лито только глянул ему вслед.
– Все, мы здесь закончили, поднимайтесь в салон, – сказал он Владимиру и Беку, подождал, пока они скрылись в проеме, потом поднялся по трапу сам.
Забравшись в салон самолета, он посмотрел назад – все разместились в пассажирских креслах, только Бек и Богомол стояли на резиновой дорожке, ожидая, когда можно будет занять место у распахнутых дверей. Лито сделал усилие, чтобы увидеть, и отшатнулся. Яркие, очень яркие нимбы сияли над головами, полностью заливая лица, стирая все индивидуальные черты. Только черные провалы глаз неотрывно смотрели на него из синего сияния, словно в немом вопросе.
Лито нажал кнопку подъема трапа и пошел в кабину пилотов. Прямо у двери в луже крови лежал мертвый солдат.
– Откуда он здесь?
– Этот? – глянула на него Лайла. – Сидел в самолете. То ли спал, то ли охранял, непонятно.
– И что случилось?
– Оксана застрелила его в упор. Теперь сидит в шоке. – Лайла пожала плечами.
– Она же стреляла до этого, когда мы от наемников уходили, ничего, нормально перенесла.
– Насколько я поняла, там это выглядело иначе – просто пальба в воздух, а здесь она его застрелила, видя прямо перед собой. В первый раз всегда трудно. Живая мишень есть живая мишень.
– Я уже немного устаю от них, – вздохнул Лито, занимая место пилота. – Проследи, чтобы никто не выпал из самолета, пока мы не поднимемся в воздух. И на всякий случай, пусть кто-нибудь все-таки останется у открытых дверей до самого взлета, а то… Черт!
Лито как раз надел на голову наушники и только повернул тумблер передатчика, как динамики взорвались оглушительными криками. Кто-то истерически вызывал базу по-португальски, кричал, что они вот-вот подойдут, что вызвано подкрепление, настойчиво требовал объяснить, что происходит на базе.
– Что такое? – спросила Лайла.
– Сейчас здесь будут гости. Иди.
Лито отвернулся к приборной доске и взялся за штурвал. Такие самолеты он водил пока что только на тренажерах, зато до посинения, до седьмого пота.
Он опустил вниз рычаг стояночного тормоза, аккуратно передвинул на два щелчка сектор газа и позволил самолету тронуться с места. Добавил еще тяги и начал рулежку на взлетную полосу, в нарушение любых правил – по кратчайшей траектории. Самолет описал полукруг вправо, и еще до выхода на ось полосы, Лито перевел двигатели во взлетный режим, прямо на ходу. Времени останавливаться и проводить всю предстартовую процедуру уже не оставалось – справа из-за сплошных зарослей появились первые фигурки защитного цвета. Лито не отводил от них взгляда, машинально щелкая переключателями – предкрылки, триммеры, гидравлика.
Выбегающие из джунглей солдаты замирали на краю полосы, не зная, что предпринять. Самолет двигался по бетону, набирая скорость, стрелять в него – значит рисковать катастрофой, не стрелять – значить упустить врага. Но кто захочет остаться посреди джунглей без транспорта? Даже понимая умом, что за ними все равно кто-нибудь приедет, солдаты не спешили открывать огонь.
Лито казалось, что самолет разгоняется слишком медленно, он ругнулся про себя и передвинул рукоятку до упора, включив тем самым форсаж двигателей. Самолет вздрогнул, получив ускорение. Наверное, они смогли бы так и взлететь, без единого выстрела, пользуясь эффектом неожиданности, но Бек, выполняя указание Лайлы, вскинул винтовку и нажал на спуск. Один из солдат повалился на землю, те, кто стоял рядом с ним, проводили удивленными взглядами упавшее тело. Лито этого уже не увидел, он смотрел вперед, начиная потихоньку вытягивать штурвал на себя. Но грохот очередей из винтовки Богомола он услышал отчетливо.
Теперь солдаты уже не раздумывали. Все разом открыли беспорядочную пальбу, стараясь попасть в сквозной дверной проем.
Разогнавшийся самолет промчался мимо, сбивая им прицел, поэтому большинство пуль угодили в середину фюзеляжа и в хвостовую часть, пробили обшивку и застряли в алюминиевых сотах. У Лито в кабине начали загораться сигналы датчиков, информируя о небольших нарушениях в работе бортового оборудования. Всего несколько повреждений, чепуха для такой громады, как «Си-40», но по закону невезения одна из пуль попала в трубопровод гидравлического привода. Потихоньку, капля за каплей, жидкость начала вытекать из системы, сначала совсем медленно, не вызывая экстренной тревоги, поэтому Лито, не глядя, отключил предупреждающее аварийное сообщение. Он посчитал его не достойным внимания и порадовался, отрывая самолет от полосы, что удалось вывернуться и уйти невредимыми.
– Все, Бек, хватит! – Богомол протянул руку, чтобы удержать за плечо охотника, уже опасно высунувшегося за борт, чтобы послать последнюю пулю в мишень. – Давай закроем дверь.
В этот момент переднее колесо самолета исторгло облачко дыма, скользнув по бетону в момент отрыва, «Клиппер» завалился на хвост и круто пошел вверх. Бек как будто бы потерял равновесие и откинулся назад, прямо в руки Богомола. Тот попытался его удержать, не позволить ушибиться о какую-нибудь железную конструкцию, тем более что в дверной проем сильно задувал воздух, мешая двигаться. Но Бек показался ему неожиданно тяжелым, выскользнул и упал в проход между креслами.
– Бек! Ты не ушибся? – наклонилась к нему Лайла, потянула за плечо, помогая перевернуться, и вдруг выпрямилась, изменившись в лице.
Бек был мертв. Шальная пуля угодила ему точно в сердце, в момент, когда он выстрелил в последний раз.
Двери захлопнулись, отрезав салон от шума. Переход к тишине был таким резким, что слова Лайлы показались всем оглушительными:
– Бек умер…
Богомол наклонился над ним, опершись локтем на колено, проверил пульс, потом повернулся к подошедшему Зуде.
– Давай перенесем его в хвост…
Они несли ставшее неподъемным тело, цепляясь его руками за спинки и подлокотники кресел, а все остальные провожали их взглядами. Невесело было смотреть на того, кто еще несколько минут назад смешил их шепелявым произношением, но вызывал уважение своим спокойствием и уверенностью. Богомолу казалось, что, проходя мимо теперь уже не просто попутчиков по круизу, а друзей, он рвет какие- то нити, связывавшие Бека с группой.
Все молчали, не замечая, что Лито закладывает тяжелым самолетом резкие маневры, прижимаясь к джунглям как можно плотнее и следуя рисунку рельефа. Это было непросто, «Си-40» строили не для
