Электрические тела

– Наверное... наверное, я не знаю, что у нас за договоренность, – сказала Долорес, пристально глядя на меня.

– Я буду рад в разумных пределах заплатить за все, что нужно для Марии, – объяснил я ей. – И для вас тоже.

– Но никто не просил вас платить, – нахмурилась Долорес.

– Верно.

– Я хочу сказать – вы не это имели в виду, когда дали мне в поезде свою карточку, так?

Я пожал плечами:

– Я не ожидал такого. На самом деле я вообще ничего не ждал. Хотел ли я, чтобы это случилось? Наверное, нет. Возражаю ли я против этого? Нет. Это странно? Да.

– Это называется «мох»? – раздался голос Марии.

Она пригнулась над кирпичами. Долорес перевела взгляд на дочь:

– Да, доченька. – Она снова повернулась ко мне. – Я не какая-нибудь бездомная, ясно? Я всегда жила в квартире, и у нас в холодильнике была еда и все такое. Мы оплачивали счета, ясно? Вы поняли, о чем я? Мой отец работал до самой своей смерти, вот какое у меня прошлое. Я не какая-нибудь ленивая дура...

– Долорес, вам не нужно этого говорить.

– Нет, мне нужно это сказать. Я хочу, чтобы вы знали: я не с улицы пришла. Просто... с мужем у меня все испортилось. И у меня нет денег.

– Хорошо, я понял. – Я услышал звонок в дверь. – Нам принесли еду.

– Что же мне делать дальше? – продолжала Долорес по дороге в дом. – Пошли, Мария, мы поедим. Просто попрошайничать? Мне это не нравится.

Я заглянул в ее прекрасные встревоженные глаза. Та небольшая сумма, в которую могут обойтись Долорес и Мария, была для меня бесконечно более значимой, чем горы наличности, задолженностей и прибылей, которыми мы небрежно оперировали в Корпорации. Но мне было ясно, что нам с Долорес следует прийти к какому-то официальному соглашению. Она хотела знать, чего ей ждать. У нее была своя гордость.

– В сущности, Долорес, вам с Марией некуда идти, так? И я, возможно вопреки здравому смыслу, взял вас к себе в дом. Если вы хотите уйти, то свободны сделать это в любой момент. – Я подошел к парадной двери и расплатился с разносчиком. Он приехал на велосипеде. – Но пока вы с ней находитесь здесь, я буду о вас заботиться, а это значит, что я в меру своих возможностей буду платить за еду, необходимую одежду – все в рамках разумного. Насколько долго, я не знаю. В течение нескольких дней, недели, больше – посмотрим. Я не жду, что вы останетесь, и не жду, что вы уйдете. Я ничего не жду. У меня нет каких-то планов. Пусть будет так, как получится. Я делаю это, потому что мне этого хочется. И я ничего не жду. Вы не должны думать, будто... Я хочу сказать, что вы ничего мне не должны. Ясно?

Она молча смотрела на меня.

– Если вы хотите, чтобы я что-то купил в супермаркете...

– Постойте, – прервала меня Долорес, качая головой. – Погодите минутку.

– Что?

– Мне просто нужна уверенность. Если у вас нет ожиданий, это еще не значит, что их нет у меня. Теперь я задам несколько вопросов, ладно?

Я кивнул.

Она бросила взгляд в сторону лестницы:

– Прежде всего – кто еще живет в этом доме?

– Никто. – Я поставил на стол картонки, от которых поднимался пар. В кухонном шкафу оставалось несколько разрозненных тарелок и приборов, и я их достал.

– Во всем этом доме?

– Только я.

– Вы пьете? – спросила она, скрещивая руки. – Я имею в виду – вы напиваетесь?

– Редко. Я с помощью этого расслабляюсь, знаете ли.

– У вас в доме есть наркотики? Я не допущу, чтобы Мария была рядом с людьми, которые употребляют крэк.

– Я никогда не стал бы употреблять крэк, Долорес, даже если бы мне предстояло прожить миллион лет, – сказал я ей, вспомнив Ройнелла Уилкса, который его действительно употреблял. – Я пробовал наркотики много лет назад, но с тех пор – нет. А как насчет вас? Вы наркотики употребляете?

– Клянусь могилой отца, нет!

– Хорошо.

– Вы не станете трогать Марию?

Я уставился на Долорес, потрясенный тем, что она задала мне такой вопрос. Но ведь некоторые мужчины могли бы воспользоваться случаем.

– Я не сделаю ничего...

– Потому что я не хочу однажды прийти домой и увидеть, что вы что-то делаете, ясно? Вы понимаете, о чем я. И потом слышать, что это просто по-дружески, ясно?

– Да, – раздраженно начал я, – но...

– Потому что если вы до нее дотронетесь, я вас убью.

Долорес посмотрела на меня, взмахнув рукой и плотно сжав губы.

– Мы должны уважать друг друга, Долорес.

– Я не люблю креветки! – заявила Мария, указывая на одну из коробок с китайской едой. – Я хочу курочку.

Долорес положила еду Марии на тарелку.

– Мария, съешь это. Это вкусно. – Она снова посмотрела на меня. – У меня осталась только она. Думаю, мы договоримся так: вы доверяете мне ваш дом, а я доверяю вам мою дочь.

– Ладно.

– И еще, – сказала Долорес. – Я не уборщица. Я буду убирать за собой и за Марией, и все такое, но я не собираюсь застилать вам кровать или мыть ваш туалет.

– Конечно нет, – ответил я ей.

– Я хочу сказать, что как только я немного отдохну, то пойду искать себе работу. А потом я отсюда перееду. Я очень скоро отсюда уеду.

– Можете не спешить, что касается...

– И еще, – прервала меня Долорес, у которой, похоже, в голове был целый список. – Вы лучше не рассчитывайте на секс. – Она издала презрительный смешок, почти фыркнула. – Потому что это в договор не входит. То есть мы пошутили там, в гостинице, но это была только шутка, так что я хочу внести ясность. Может, вы думаете, что я буду таким образом расплачиваться, понимаете? Так вот – ни за что.

– Слушайте, – сказал я, – если бы я сказал, что вы непривлекательная женщина, это была бы неправда. Но помните, Долорес, я не планировал приглашать вас жить с...

– Ну, я не вижу здесь новой жены или подруги или даже какого-то намека на них, так что если вы решили, что я стану с вами трахаться за стол и ночлег, то не рассчитывайте. Тогда можете рассчитывать на кое-что другое, и это будет очень неприятно.

– Я понимаю...

– Потому что от этого у меня одни только неприятности. – Долорес презрительно взмахнула изящной смуглой рукой. – Этого с меня хватит.

Мы доели ужин в неловком молчании, а потом я ушел от них, чтобы пройтись по улице и обдумать сложившуюся ситуацию. Выйдя на крыльцо, я посмотрел в окна первого этажа и увидел, что Долорес уже начала приводить квартиру в порядок. «Она устала, испугана и напряжена, – сказал я себе, – но, с другой стороны, возможно, все это – огромная ошибка». Я подобрал их на улице и взамен получил одни только неприятности. Конечно, я мог просто передумать и выкинуть их обеих из своего дома. Но я не стал бы этого делать – в тот момент. Малышка, похоже, была рада пожить здесь. Наверное, будет даже интересно оставить их у себя дома. Я никогда еще ничем не жертвовал ради своих ближних, в отличие от моего отца, который тратил кучу времени на то, чтобы тихо выслушивать жалобы своих прихожан – смерти, разводы, разорения. Его сын был не из тех, кто кормит голодных или одевает нагих. И конечно, я действовал из