Джейн выделили хорошую по местным меркам трехкомнатную квартиру в доме для персонала Центра. Дом располагался в глубине сада, соединяясь с институтом асфальтовой дорожкой. Стены его были сложены из пеноорганика, дверь из гостиной вела на общую застекленную галерею, опоясывавшую второй этаж. В этом доме жили далеко не все сотрудники центра — квартир не хватало, попасть сюда стремились. Но Джейн, вежливо поблагодарив и поулыбавшись, почувствовала мгновенный проникающий укол холода в сердце — ей не нравилось здесь.
Не в отношении комфорта — тут не на что было пожаловаться, ей принадлежали три просторных комнаты, обставленные, правда, дешевой пластиковой мебелью, стилизованной под дерево, ванная — выше всяких похвал, вполне современная кухня с полной автоматикой — почти, как дома. Но Джейн как раз мало волновал комфорт. Жить в многоэтажном доме, не имея возможности прямо с кровати выскочить в свой собственный сад, побегать босиком по росе, сорвать яблоко… Все время видеть в окно сквозь древесные ветви не озерный простор, а желтые здания института. И даже не это… квартира казалась Джейн казенным, гостиничным, временным номером. Здесь было бы хорошо переночевать, провести неделю… но жить здесь пять долгих лет? Подумать страшно.
Впрочем, Джейн тут же выругала себя и деятельно занялась домом. Половину мебели она разобрала своими руками, сложила в пластиковые пакеты и снесла в подвал. Туда же отправились дешевые ковры. В спальне Джейн оставила узкую кровать и небольшой шкаф, в кабинете — письменный стол с терминалом и стеллаж для книг, а в гостиной распорядилась и вовсе безжалостно — убрала все, оставив два низких мягких кресла, плоский экран телевизора и журнальный столик… Затем она села к компьютеру, подсчитала свою наличность и заказала через сеть Посылторга два мягких пушистых ковра из натуральной верблюжьей шерсти — для спальни и гостиной — несколько разноцветных пуфиков и десятка два комнатных растений в горшках. На стену в гостиной Джейн повесила привезенного из Лейк-Тауна Вагуччи, в кабинете — семейную фотографию, где она с мамой, папой, Джефом и смеющейся Кэрри на руках на фоне Большого Каньона… После всего этого квартира приобрела, по мнению Джейн, вполне жилой вид.
В разгар всех этих хлопот, когда Джейн, повязав косынку и надев фартук, отскребала с помощью моющих средств кухонный комбайн, раздался мелодичный звонок видеофона. Девушка включила экран, слишком поздно сообразив, что выглядит не слишком презентабельно в данный момент…
Впрочем, собеседник не казался удивленным или тщательно свое удивление скрывал.
— Здравствуйте, Джейн, — сказал Аркадий, — Ну что? Устраиваетесь?
— Да, — Джейн стряхнула с рук мыльную пену и вытерла их о фартук.
— Квартира вас устраивает? В принципе, мы можем подыскать что-нибудь в центре города…
— Нет-нет, не затрудняйте себя. Квартира прекрасная! Тем более, сотрудники живут здесь же, работа в двух шагах…
— Да, я о сотрудниках. Вы знаете, у нас в центре работают трое ликеидов, не считая вас, и все мы попутно являемся, так сказать, соседями… живем в соседних подъездах. Так как в пятницу у нас толком не было времени познакомиться и пообщаться, мы решили, если у вас нет других планов, встретиться завтра, в воскресенье… приглашаем вас на дружескую вечеринку. Вы не против?
— Конечно, я с удовольствием.
— Тогда я зайду за вами… часов в пять, хорошо? Познакомитесь с семьями…
В воскресенье с утра, после разминки и медитации, Джейн немного позанималась статистикой, перекусила, потом продолжила уборку квартиры. В половине третьего девушка снова помедитировала, чтобы удачнее переключиться, приняла душ и стала одеваться. Она еще ничего не успела приобрести нового, поэтому выбор был небольшой — с собой уложен только один довольно скромный праздничный наряд, шелковое, с блестящей статиковой нитью серое платье до колен, простого покроя, к нему — довольно крупный рубиновый кулон на серебре и такие же серьги. Густые, вьющиеся волосы цвета пшеницы Джейн пустила свободно падать, лишь заколов их возле ушей. Как обычно — минимум косметики. Идеально здоровая чистая кожа не требовала тонального крема и пудры, Джейн лишь подкрасила ресницы, сделав их черными и блестящими, немного серебристо-розовых теней на верхнее веко, черный тонкий обвод глазного контура, губной карандаш и персиковая помада, чуть-чуть румян на скулы. Любимые духи Джейн — «Розовая Сантана», с нежным, едва уловимым запахом цветущей яблони. Собираясь, Джейн наслаждалась этим процессом, как всякая женщина, но натянув платье и осмотрев себя окончательно в зеркале, она вдруг села и, сложив руки на коленях, с тоской поглядела в глаза своему отражению.
Последний раз она вот так собиралась на выпускной бал…
Кажется, уже год прошел с тех пор. Кажется, что-то далекое… да и было ли это вообще? А в действительности — всего полтора месяца.
Джейн была тогда в светло-синем платье, чудесно оттенявшем цвет ее глаз. Светло-синий шелк, тюль, кружево, пышная юбка почти до пола, узкий лиф, высокий, закрывающий затылок, крахмальный стоячий воротник из голубого кружева, чуть осветленные волосы в высокой прическе. Так было принято. Девушки, на выпускной церемонии, пройдя Путь Воина, выглядевшие, как оборванки, на бал являлись королевами. Королева Энн в розовом шелестящем шелку. Королева Изабелл в сиреневом. Королева Элен в яблочно-зеленом крепдешине. Юноши в серых и черных фраках, сверкающие белизной манишек, немногословные и благоухающие свежестью… Пары проносились мимо Джейн в модном танце «тариго», а она, уставшая, сидела, облокотившись на перила, глядя на ровную сине-стальную поверхность Хрустального озера. Родители выпускников, учителя, жители Лейк-Тауна — знакомые и соседи — танцевали вместе с ребятами, даже обслуга собралась на бал и кучковалась по углам площади, бурными криками и аплодисментами выражая свои восторги… Сначала, когда вынесли и сожгли символическое чучело Школьного Надзирателя — в знак окончания трудных учебных дней. Потом, во время концерта выпускников (Джейн играла на рояле, вынесенном под открытое небо, одну из сонат Моцарта)… Наконец начались танцы, и первым кавалером Джейн стал ее отец. Затем она кружилась с юношами из класса, с малознакомыми юношами… Теперь ей хотелось отдохнуть — счастье казалось таким полным, таким совершенным. Внезапно чья-то тень возникла перед ней — Джейн подняла голову. Она не сразу узнала… В колледже они мало встречались, обучаясь на разных специальностях, а на Испытании Сэм выглядел совсем иначе. Теперь же он оказался весьма представительным, широкоплечим и высоким, в черном великолепно пошитом фраке, белокурые волосы уложены широкой волной. Нищий, превратившийся в принца. Сэм присел рядом с ней.
