усмешкой:
– Ну, и болван же ты! Зачем скрывался? А если бы наши лопухи тебя замочили? Тебя никто и не считал виновным. Вот, – он достал папку, – свидетельские показания. Они его зарезали, как только вышли вслед за ним на платформу. Люди из вагона все видели… А тебя мы искали…
Потом я записал свои показания, нарисовал, как ехать к ресторану без вывески. Следователь, представился он Михаилом, предложил вместе с ним поехать брать Аслахана. Но я отказался.
– Меня тошнит от этих рож… Да, и еще. По моим сведениям, у него сломана челюсть. Наверное, сейчас лечится…
– Уж не ты ли сломал? – прозорливо спросил Михаил.
– История об этом умалчивает, – решил я перестраховаться.
– Правильно сделал. С этими скотами иначе нельзя. А второй гусь не попадался?
– Извини, браток, не попадался.
Следователь дал мне свой телефон, пожал руку на прощание:
– Вот таких ребят нам не хватает…
Вечером ноги понесли меня к Свете, в ее квартиру на улице Новикова-Прибоя. Но сначала я решил позвонить Валере.
– Где ты шляешься? – грубо спросил он. Я даже опешил. – Мы же договорились, что ты позвонишь в пять.
– Сейчас только четыре! – ответил я, глянув на часы.
– Срочно приезжай.
Я не стал задавать лишних вопросов.
– Едем брать Закрытую Дачу, – сказал Скоков вместо приветствия и подвел к плотному мужику в кожанке. Тот назвал себя по имени и отчеству и показал на джип «ВМW». Мы сели вместе с Валерой. За нами отправились еще три машины, потом по пути пристроился автобус с занавешенными окнами, а у Кольцевой дороги присоединился бронетранспортер.
Я почувствовал легкую дрожь – азартную предвестницу доброго дела.
В темноте мы проскочили поворот, поэтому пришлось возвращаться. Но я тут был ни при чем. План операции детально проработали на карте… Наша машина заняла место во главе колонны, мы поскакали по заснеженной лесной дороге. Фары высвечивали причудливые изгибы ветвей в снежном погребении, монолиты корабельных сосен, привычно устремленных в звездную даль неба.
Мы остановились у ворот, вышли из машин, из автобуса посыпали упругие ребята в бронежилетах под камуфляжными комбинезонами, крепкогрудые, в зеленых касках-сферах, они стали окружать забор по периметру.
Старший подошел к воротам, произнес, будто вслух подумал:
– Крушить будем или сами откроют?
Он надел тонкую перчатку и постучал в ворота.
– Открывайте, вы окружены спецподразделением ФСБ!
Через минуту послышался ответ из-за забора:
– Сейчас, я доложу руководству!
– Добром не хотят, – сказал руководитель операции. – Скажи им в мегафон.
Валера рявкнул:
– Сейчас будем таранить ворота!
Тут раздался голос Бастилина:
– Вы не имеете права, это частное предприятие.
– У нас ордер на обыск!
Ворота тут же открылись. Первым въехал бронетранспортер, за ним – легковые машины. Ребята мгновенно вычислили охрану, профессионально заломили руки, отобрали оружие. Бастилина не тронули. Эту яркую сцену я наблюдал из автомашины. Мне порекомендовали не «светиться», и я охотно согласился.
Как позже выяснилось, на Закрытой Даче сегодня было поощрительное спецмероприятие – женский день. Для отличившихся привезли ограниченный контингент любвеобильных женщин и, разумеется, вино и фрукты.
Представители генофонда яростно возмущались по поводу испорченного праздника, не осознав еще, что пришел конец их странного бытия – заточения.
Бастилина и всю его команду задержали, прихватили и нескольких постояльцев Закрытой Дачи. Остальных переписали – «бросили на произвол судьбы»…
Я все же решился поехать к Светлане. Без предварительного звонка. Меня раздирали противоречивые желания, я боялся этой встречи, но и хотел ее, убеждая себя, что наши судьбы чудесным образом определятся, как только мы глянем друг другу в глаза.
– Ты?! – выдохнула она изумленно и окинула меня взглядом, будто увидела выходца с того света.
Я заметил, что волосы у нее мокрые.
– Ты одна?
– Да.
Она отступила, запахнув халат, и я вошел в комнату.
Нет, не бросилась Светка на грудь, не расцеловала, не расплакалась… Я остро почувствовал никчемность встречи. Ведь и тогда она не исчезла, ее не украли, ее, послушную, увезли. Просто я стал ненужным.
– Я уезжаю, пришел попрощаться, – сказал я, пристально глядя ей в глаза.
Ничто не дрогнуло в ее лице – лишь напряженное ожидание.
– Скажи мне одно… Тебя… с самого начала приставили ко мне?
Света опустила голову и еле слышно произнесла:
– Да…
– Значит, все было неправда: и твое падение на лестнице, и твоя вывихнутая нога? И все остальное, что было между нами, – тоже притворство, обман, насмешка?
– Ты не прав, – поторопилась сказать она. – Ты не можешь так говорить… Ты просто не знаешь женщин. Разве нам вместе было плохо?.. Вспомни! Ты замечательный мальчишка, но ты слишком многого от меня хотел. А ведь я тоже имею право на что-то, кроме… твоих прав.
– Тебе платили деньги?
– Наверное, как и тебе… Но запомни, Володя, я о тебе ничего дурного не сказала. Честное слово. Хотя они все время выпытывали…
– Бастилин?
– Да… И этот, Джон…
– Теперь мне все равно. И твоя шпионская практика тоже… Мне тебя жаль. Чего тебя потянуло на стриптиз? Неудержимое желание вывернуться наизнанку? Или это своего рода самобичевание, жажда унижения…
– Какая чушь… Ты действительно не знаешь женщин. Стриптиз для женщины, чтоб ты знал, – это позыв к открытию красоты в самой себе… – Она произнесла эту безнадежную истину и разрыдалась. – Володечка, прости, прости, я виновата перед тобой… Я грешница… Ты замечательный парень, я не стою тебя… Вся жизнь наперекосяк из-за подлеца Павлика…
– Твоего двоюродного брата? – скривился я, пожалев, что не прибил его в то утро.
– Он не брат. Хуже… Моя глупая злосчастная любовь.
И Светка, моя бывшая возлюбленная Светка взахлеб, со слезами, заламыванием рук и прочими изнурениями стала рассказывать о ничтожном, несобранном, бездарном неудачнике Паше. Том самом, который наделал умопомрачительную кучу долгов, а ей, как гражданской жене, пришлось пуститься во все тяжкие, чтоб откупиться… Она рассказывала, как платила за него в ресторанах, как запрещала стрелять сигареты у прохожих, давала ему деньги на взятки преподавателям, чтобы он наконец смог закончить свой автодорожный институт.
– И что же ты нашла в нем? – резко оборвал я никчемные и жалкие воспоминания.
– Он такой беззащитный… и нежный…
Светка всхлипнула, вытерла слезы.
