министерства на Житной не поставит очередной «памятник».
Никита вынул из папки групповой снимок, сравнил с фотографией, взятой у домодедовских. Сомнений не оставалось: юный мальчишка в очках и последняя жертва – Анохин Петр. Четвертый… Осталось только формально устроить опознание…
К вечеру адреса всех выпускников были найдены в компьютерных недрах Главного информационного центра МВД и уточнены. Все их квартиры и места работы тут же взяли под негласное наблюдение.
Так прошло два тоскливых дня. Засаду сделали и в коммуналке, где жил Безденежный, обыскали тщательно склад стеклотары, где он работал приемщиком. Но от него остался лишь запах прокисшего пива и старая кепка на гвозде.
На следующий день какому-то чину пришло в голову взять под наблюдение и женскую часть бывшего 10 «А»: вдруг преступник перекинется на одноклассниц. Теперь каждый милиционер Москвы знал о жестоком человеке по фамилии Безденежный, а многим был выдан и его портрет. А злодей, по словам того же чина, «все не ловился и не ловился», будто окончил курсы по заметанию следов.
По оперативному плану бывших десятиклассников – мужчин – не допрашивали и в контакт с ними не вступали: добивались чистоты засадных действий, боялись спугнуть. Все были уверены, что Скульптор еще покажет себя.
А Никита отправился к девчонкам, которые за двадцать лет незаметно превратились в плотных матрон, добродетельных жен, почтенных матерей семейств, суровых общественниц и передовиц производства. Первой в его списке была Мария Ворожейкина, по мужу Кактусянц. Савушкин предварительно позвонил ей, женщина согласилась на встречу. Непривычное и небывалое занятие предстояло ему: знакомиться с человеком сначала по фотографии, а потом, как в искаженном мире, видеть потухшие глаза, оплывшие черты – злые шутки, которые время проделывает на лице. Люди боятся кривого зеркала жизни, прячут старые фотографии застывшей молодости, извлекая их на свет божий лишь для близких знакомых…
Дверь открыла пухлая блондинка с короткой стрижкой. «Где твои черные хвостики, Маша?» – подумал Савушкин без скорби.
Она сразу угадала, что визитер из милиции, пригласила войти, положила тапочки на твердой подошве.
– И что же случилось с нашими мальчиками? – спросила она.
При разговоре по телефону Никита не стал вдаваться в подробности, а тут выложил сразу, без подготовки:
– Четверо ваших одноклассников, – он перечислил фамилии, – зверски убиты. Трупы были облиты цементом. Что-то вроде бюстов…
– Боже, ведь я об этом слышала… Вся Москва говорит… Бедные ребята… За что же их так?
– Этого мы пока не знаем. Есть подозрения… Посмотрите на фотографию, она сделана в восьмом классе. У вас, наверное, есть такая?
В комнату вплыл плотный толстячок в майке и спортивных шортах.
– Мася, – сказал он, – почему ты так восклицала?
– Арам, случилось несчастье, убивают наших одноклассников!
Хозяин дома остановился под застывшим водопадом хрусталя, маленькими волосатыми ручками затеребил края шорт.
– Вы следователь, да? А на женщин он тоже нападает?
– Таких случаев не было.
– Скажите, когда у нас наконец начнут бороться с преступностью? – спросил он строго. – А то только и умеют, что гонять лиц кавказской национальности!
– А вы кто по профессии? – поинтересовался Никита.
– Я – коммерсант.
– Я вам и отвечу: тогда, когда вы перестанете вздувать цены и кормить бандитов… И вообще, я не на ток-шоу пришел. Не мешайте!
Арам уплыл подобно толстой недовольной медузе.
А Мария сжалась то ли от страха, то ли от нервного холода.
– Скажите, мог ли кто-то из одноклассников совершить эти преступления?
– Нет– нет, я не знаю, – она побледнела, смотрела куда-то в сторону.
– Хорошо, можете мне сказать, кто из мальчишек после школы поддерживали между собой отношения?
– Я не знаю. Мы два раза встречались после школы, а потом перестали. Каждый жил своей жизнью… – Мария сосредоточенно копалась в прошлом, не сознавая, какая бомба прилетела из далекого детства.
– А может, тут замешана роковая любовь? Месть соперникам?
Мария рассеянно качала головой.
– Все одноклассники здесь сняты? – спросил Никита, ожидая, что она тут же вспомнит, что на фотографии нет Безденежного.
Но она по-прежнему отрицательно качала головой…
На выходе из подъезда Савушкина остановили двое, потребовали документы.
– Своих не узнаете? – мрачно произнес он, открыв удостоверение.
Они тут же узнали.
У Никиты оставался еще десяток адресов. «Бессмысленно искать какую-то связь через двадцать лет, – подумал он. – Но вряд ли бессмысленны, как кажутся на первый взгляд, эти убийства. Безденежный блокирован. Если он чувствует, что за ним охотятся, он затаится, и тогда все равно придется снять засады на квартирах. Все равно надо искать логику в действиях убийцы».
Он попытался поставить себя на место Безденежного, чтобы предугадать его будущие действия; но для этого нужно было уединиться, выключить свет, воспарить, лишь тогда можно было рассчитывать на момент сверхинтуиции.
Четыре кружочка на юношеских головках – фотография восьмого «А». Месть люмпена. Знай наших! Савушкин остановился под фонарем. Мошкара кружила – маленькая летняя метель.
Он нашел на фото самое симпатичное личико – наверняка первая красавица класса. На оборотной стороне Никита написал все фамилии. Воронина Ираида… Выпендрежное имя, нет чтобы просто – Ирка.
«Ну, ну, – с нехорошим оживлением подумал Никита, – посмотрим на тебя, красотка, какова ты сейчас».
Ему тут же стало стыдно за эти злорадные мысли, и он обозвал себя ржавым утюгом. Еще не вечер, и она не должна была отказать. Интересно, в каком она сейчас качестве? Жила Ираида неподалеку, и Никите надо было проехать всего три остановки на метро – на Маяковку, оттуда – на Садовую-Триумфальную.
– Да? – ответила трубка с легкой грустью.
«Разведенная», – определил Никита и тут же стал убеждать. Трубка сначала ничего не понимала, он добавил в голос бархатного тембру, который неотразимо действовал на женщин. В конце концов, смысл слов – это далеко вторичное, тем более для женщины, тем более для бывшей первой красавицы, чье глупенькое мышление формировалось только из чувств и самолюбования.
– Вы поймите, мальчишек убивают, а круг сужается.
– Да, сужается, – как эхо, отозвалась она. – Какой ужас! Приезжайте, я жду.
Она назвала адрес, и Никите только и осталось, что проверить его по записям. Это была одна из «башен», в которых жила творческая интеллигенция. На входе сидел охранник, ему требовалось докладывать номер квартиры.
Савушкин поднялся на седьмой этаж, показал в распахнутый «глазок» удостоверение, дверь приоткрылась, удерживаемая цепочкой. Никита знал, что у него располагающая внешность, о чем пожилые женщины сообщали тут же, а молодые брали во внимание и на всякий случай заготавливали «крючочки».
Ему очень не хотелось разочароваться, даже сердце заколотилось сильнее. Чуда не произошло. Круглолицая и глазастенькая превратилась в сухощавую даму с артистическими манерами. Химзавивка, наспех присыпанные синячки под глазами, бледная помада. Но какие отточенные молочные ножки сверкнули в разрезе бархатного халата! Это было наградой за ожидание. Женская природа начинается с ног и заканчивается головой. Можно и наоборот, но тогда лучше говорить о духовной красоте.
