Увидев нас, Стецько стал отчаянно махать рукой, умолять, чтоб мы его спасли. Он даже не сознавал, что наш утлый островок обреченно дрейфует в открытое море.
Возвращение в «Palmer Beach» не состоялось. Странно, но это обстоятельство нас совершенно не тронуло; очевидная опасность не казалась такой грозной, мы уже привычно доверились провидению. Впереди было все такое же лазурное море, позади нас – хаос и несчастья. Наша юная спутница тоже восприняла продолжение дрейфа с полным равнодушием как необходимость, ведомую взрослым. До сих пор она не произнесла ни слова. Ей было все равно. Паттайя таки заставила меня с предосторожностями забраться на наш плавучий остров. Он покачнулся, но выдержал мой вес. Я от души поблагодарил зеленого слоника и с наслаждением подставил свое вымокшее тело под палящее солнце Андаманского моря. Помощи нам ждать было не от кого. Цунами уничтожило весь флот на Пхукете. Несколько вертолетов-стрекоз, бестолково кружащих над побережьем, упорно не замечали в море зеленый островок с тремя фигурками. Нас стала мучить жажда. Хорошо, что среди мусорных потоков мы сумели выловить несколько жестяных баночек с соками и водой. Но это был неприкосновенный запас. Мы опускали в воду наши майки и смачивали воспаленные головы. Паттайя на всех языках, которые знала, пыталась узнать хотя бы имя девочки. Но она продолжала молчать, устремив взгляд за горизонт, откуда несколько часов назад пришла гигантская волна- убийца.
Мы плыли по воле волн. Горизонт не приближался, зато неумолимо удалялся берег. Потерянный рай таял на глазах и, превратившись в едва заметный холмик, вскоре исчез за горизонтом. Теперь вокруг нас было лишь море. Андаманское море... Нам оставалось лишь вновь уповать на благосклонность судьбы, свои силы и запасы питья. Иногда очень далеко от нас проплывали корабли, они казались такими же призрачными и нереальными, как и мы сами на нашем ковчеге. Мучительней всего было сознавать, что мы пассивно отдались воле течения и не смогли зацепиться, удержаться на берегу, и теперь просто-напросто растянули агонию. Чтобы не погибнуть под жесткими лучами экваториального солнца, мы постоянно смачивали в воде всю имеющуюся одежду и накрывали прежде всего нашу маленькую спутницу. Время от времени мы с Паттайей поочередно окунались в море. Но эти единственные приятные процедуры пришлось проводить с большими предосторожностями. Мои фантазии сбылись: нас учуяли акулы. Они то появлялись, то вновь стремительно исчезали, рассекая вокруг нас волны треугольными, как бритвы, плавниками. Акулы, морское воронье, ждали нашей смерти... Не сговариваясь, первую баночку из пяти имевшихся в нашем запасе мы решили отдать девочке. Откупорив, я протянул баночку ребенку. Это был апельсиновый сок.
– Спасибо, – прошептала наша спутница.
Если б грянул гром, я бы меньше был поражен. Паттайя тоже открыла рот. Пока девочка пила сок, я понял, почему мы были шокированы всего лишь одним словом благодарности. Это было доброе знамение, знак свыше, она станет нашим ангелом-хранителем. Мы выживем, выплывем, нас непременно спасут, и силы нам будет придавать маленькая фея...
Девочка протянула банку Паттайе:
– Там еще вам осталось.
Пат не выдержала, расплакалась. У меня тоже навернулись слезы...
– Допивай, дочка, мы потерпим.
– Спасибо...
Она допила сок и устало легла на листву нашего острова. Мы не стали докучать ей вопросами. Мне пришла идея сделать навес, чтобы защитить ребенка от прямых солнечных лучей. Приложив еще не утраченные силы, отогнул в месте предполагаемых «ребер» несколько металлических прутьев, а в виде крыши приспособил доску, на которой и растянул курточку и футболку. Слоник стоически вынес эту операцию, мы же получили клочок тени среди полыхающего неба.
Ночная прохлада принесла облегчение. Мы распили на троих очередную банку. Эта обыкновенная минеральная вода по вкусу казалась слаще любого нектара, свежее любого нарзана. Ничто так не отупляет, как жажда... Густеющая кровь засушивает мозги... Когда выпьем последнюю каплю из своих запасов, мы будем пить морскую воду.
...Наша маленькая спутница сказала, что ее зовут Люба. Любовь... Ей уже пять лет. На отдых в Таиланд семья прилетела из Новосибирска. Страшная волна настигла их, когда они были в отеле. Дом сразу затопило по самую крышу. Папа подхватил дочку, мама выплыла сама. А потом течение понесло их. После долгого молчания Люба спросила:
– Дядя Володя, а где мои мама и папа?
Горло перехватило от спазм.
– Они сейчас вместе, Люба. Они далеко-далеко, но души их рядом. Они сверху смотрят на тебя и знают, что ты сильная девочка, ты вытерпишь и обязательно спасешься, добрые люди помогут тебе.
– Мы вместе спасемся, правда?
– Правда...
Еще сутки нас носило по воле волн, ветра и провидения. И была ночь, и был день. У нас осталась последняя жестяная банка с надписью на английском: «Вода 0,33L». По три глотка на человека... Никогда еще вода не была для всех нас такой непостижимой роскошью. Мы взывали к своим богам, кто наяву, кто в душе, моля о едином – спасении. Но спасение не приходило. Пришла ночь... В эти недолгие прохладные часы каждый из нас по очереди рассказывал о чем-то хорошем, что было в жизни. Я вспомнил свою дочурку Оленьку, вспомнил о ее забавных проделках в нежном возрасте. Она была любимицей нашей коммунальной квартиры. Раздаривала с чистой душой соседям чашки, вилки, вазы. Устраивала в комнате «дождик», выплескивая на потолок воду из чашки. А однажды, когда никого не было, выбросила в окно с пятого этажа будильник, который она невзлюбила за то, что он громко трезвонил по утрам... Люба смеялась, слушая мои рассказы, и я был счастлив, что принес хоть маленькую радость ребенку, у которого даже не было сил плакать. Люба тихо спросила:
– Когда мы спасемся, ты расскажешь Олечке, как мы плавали?
Я с грустью ответил, что она сейчас живет с другим папой. Люба тоже опечалилась. Потом была ее очередь рассказывать, и мы вместе с ней окунулись в маленькие цветные картинки ее детства: дельфинарий с веселыми добрыми дельфинами, один из которых поцеловал ее в лобик; поход в кукольный театр; подарок от Деда Мороза на Новый год – набор смешных кукол для домашнего кукольного театра. Папа потом показывал веселые спектакли... Неожиданно мы узнали, что папа и мама Любы – детдомовские и у нее нет ни дедушек, ни бабушек, ни другой родни. Работали родители на каком-то заводе и вот, впервые накопив денег, решили поехать к морю...
Не надо было пускаться в воспоминания. Люба вдруг закрыла лицо руками и горько, как могут только дети, заплакала. Худые ее плечики сотрясались от рыданий... Что мы могли поделать? Паттайя обняла девочку, я спросил, не хочет ли она воды. Люба отрицательно покачала головой, держала уговор, как и мы, взрослые: оставить последнюю банку на последний день... Успокоившись, она вдруг сказала:
– А теперь ты расскажи что-нибудь.
Паттайя растерялась. Подумав, кивнула и стала рассказывать о том, как мечтала стать танцовщицей, поступила в школу танцев...
– Ты – балерина? – спросила Люба.
– Я танцую современные танцы.
Люба спросила:
– А ты покажешь?
Патка восприняла просьбу буквально и, выпрямившись на нашем шатком островке, исполнила «танец папуаски». Я захотел присоединиться, но наше плавсредство стало так раскачиваться, что мы чуть не свалились в воду.
Это был последний выплеск нашей энергии. Обессиленные, мы легли на гостеприимный, уже порядком ободранный зеленый бок нашего слоника и молча уставились в звездное небо.
Под утро в моем горячечном воображении привиделся чудный сон. Наш слон из листьев внезапно ожил и лениво пасся у домика под черепичной крышей. На его крыльце – Паттайя и Любаша. Они зовут меня, отчаянно машут руками, но я сильно занят. Я строю большую лодку и кричу, что слон уже не будет нас катать по морю. Меня совершенно не удивляет, что я без труда управляюсь с незнакомым делом. Ведь мой отец был кораблестроителем... Да вот он и сам появляется и придирчиво осматривает мою работу.
