– Ненависть, пожалуй, слишком сильное слово, – говорит Шери. – Ему, скорее, просто горько.
– Горько? – я утираю слезы. – Горько – это гораздо лучше. С этим еще можно что-то сделать. – И тут же добавляю, увидев, с каким любопытством Шери смотрит на меня: – Ну, мне это не особенно нужно. Все равно у него есть девушка, и живет он в Хьюстоне. А я только что порвала тупиковые отношения и вовсе не хочу ввязываться в новые.
– Н-да? Ну ладно. Давай, Коко, держись! Мы все с нетерпением ждем твоего творения утром.
Я пытаюсь рассмеяться, но получается только икнуть.
– И кстати, Лиззи, – Шери останавливается у двери. – Больше никаких секретов ты от меня не скрываешь?
Я с трудом сглатываю.
– Абсолютно никаких.
– Хорошо. На том и порешим. – И она выходит из комнаты.
И мне совсем не стыдно, что я скрыла от нее факт орального секса. Есть вещи, которые даже лучшим подругам знать не обязательно.
Когда в 1940 году немцы оккупировали Париж, в моде наступил застой. Экспорт высокой моды прекратился, и строгая экономия всех ресурсов ради ведения войны привела к тому, что такие вещи, как шелк, который шел на изготовление парашютов, достать было невозможно. Однако фанатки моды не сдавались: они рисовали сетку и шов прямо на ногах, изображая любимые чулки. Женщины, не столько художественно одаренные, перешли на брюки. В обществе, привыкшем к воздушным налетам и бибопу,[20] это наконец стало вполне приемлемым.
23
Сплетня – это новость, бегущая впереди себя в красном платье.
Я просыпаюсь от настойчивого стука в дверь и сонно оглядываюсь по сторонам. К моей щеке прилип кусок кружева.
Серый утренний свет заливает комнату. Вчера я забыла задернуть шторы, переодеться в пижаму, смыть косметику, почистить зубы.
В дверь продолжают стучать.
– Иду, – говорю я и скатываюсь с кровати. Виски пронзает острая боль. Вот к чему приводят подпитываемые колой ночные бдения.
Я пробираюсь к двери и осторожно приоткрываю ее на пару сантиметров.
Передо мной стоит Викки Тибодо в бледно-голубом пеньюаре.
– Ну? – озабоченно спрашивает она. – Ты закончила? У тебя получилось спасти его?
– А сколько времени? – спрашиваю я, потирая глаза, в них словно песка насыпали.
– Восемь. Я выхожу замуж через четыре часа. ЧЕТЫРЕ ЧАСА. Ты закончила?
– Викки, – начинаю я, с трудом подбирая слова, эту речь я не раз прокручивала в голове часов с двух ночи. – Дело в том…
– К черту, – Викки всем телом наваливается на дверь и отодвигает меня.
Три шага внутрь, и она застывает, увидев то, что висит у меня на стене.
– Э-э-то, – заикается она, и глаза у нее становятся большими. – Э-э-то…
– Викки, – снова говорю я. – Позволь мне объяснить. Платью, на которое твоя портниха нашила все эти кружева, не хватало собственной структурной целостности, и оно не могло существовать само по себе без…
– Мне нравится, – еле выдыхает Викки.
– …кружев, покрывавших его. По сути, твое свадебное платье полностью состояло из кружев и… вот. Поэтому я – погоди, что ты сказала?
– Мне нравится! – Викки восторженно тянется к моей руке и благодарно сжимает. Она не сводит глаз с платья, висящего на стене. – Это самое красивое платье, какое я только видела.
– Хм, спасибо, – говорю я с облегчением. – Мне тоже так кажется. Я нашла его на чердаке пару дней назад. Оно было в пятнах, но я их вывела, подшила подол, починила бретельку. Вчера ночью я подогнала его под твой размер, сняв мерки со свадебного платья. Так что тебе должно быть в самый раз, если только ты не усохла за ночь. Потом я больше часа отглаживала его… слава богу, я нашла на кухне утюг…
Но Викки меня и не слушает. Она по-прежнему не может оторвать глаз от Живанши.
– Не хочешь примерить? – предлагаю я.
Викки кивает – похоже, у нее пропал дар речи – и тут же скидывает пеньюар.
Я осторожно снимаю платье с вешалки. Свадебное платье Викки – этот кружевной кошмар – висит на соседнем крючке. Я специально повесила их рядом, чтобы она сама выбрала. Ее платье тоже уже не так плохо. Мне удалось немного заглушить кричащие кружева, хотя полностью избавиться от них и при этом сохранить целостность платья все же не получилось. Если раньше это было что-то из разряда Стиви Никс, то теперь оно похоже на костюм, в каком могла бы танцевать на льду Оксана Баюл.
Но рядом с Живанши у него нет никаких шансов.
На что я, собственно, и рассчитывала.
