д’Арк. Начался Собор в Базеле. На Чехию начался пятый по очереди крестовый поход, был позорно разбит под Домажлицами. Прокоп пустил с дымом всё олесницкое княжество, а потом рейдом дошел аж до Бернау, в трех милях от Берлина. Помер князь Болько Цешинский. Помер Конрад из Вехты, пражский архиепископ. Помер епископ Ян Шафранец, брат Пётра Шафранца. Помер Фридрих фон Ауфсес, епископ Аугсбурга… Куда ты пошел?
– Выблевать.
–
– Чего?
– Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце. Екклесиаст.[376]
– Значит, – догадался Шарлей, – лекарство немного помогло?
– Немного помогло. Но не только в этом дело. Вовсе не только в этом.
Экстракт из итальянского укропа, вербены, розы, чистотела и руты, безотказное лекарство при воспалительных процессах глаз и век, они нашли в аптеке в Севеже, до того ни аптек, ни цирюльников в окрестностях не найти было днем с огнем. Рейневан прописал себе медикамент, эффект от которого, однако, пришлось немного подождать, и процедуру время от времени повторять. Объевшись «Под бутылью», недавний узник уже не хотел останавливаться в корчмах, пенял на духоту. Так что привалы они делали на свежем воздухе. Недалеко от Севежа, среди придорожного березняка. Рейневан промывал глаза жидкостью, повторяя при этом магические формулы, чтобы, как гласило предписание на флаконе, «лечение естественной силой лекарства было усилено силой сверхъестественной».
– Рассказывай дальше, Шарлей, – Рейневан приложил себе на веки примочку. – Кто еще умер, пока я сидел? Из людей, которые меня более всего интересуют?
– Кристина Пизанская, французская поэтесса. Помнишь?
– Причина?
– Поранился при падении с коня, долго болел…
– При падении поранился железом?
– Не знаю. Возможно. Другие события: Сигизмунда Люксембургского короновали императором. А в Пабьяницах король Ягелло заключил с гуситами союз и наступательный альянс против Ордена. В июне прошлого года Сиротки Яна Чапека из Сан плечом к плечу с поляками вторглись в Новую Марку…
– Об этом я как раз знаю. – Рейневан снял примочку, поморгал. – Надсмотрщики редко ко мне обращались, но один был исключительно плохо настроен против крестоносцев, должен был с кем-то поделиться радостью от побед. А что у нас? Корыбутович выкроил себе королевство из Верхней Силезии?
– Не очень. У него была резиденция в захваченных Гливице, которые он намеревался сделать столицей своего королевства. Четвертого апреля 1431 года, через три дня после Пасхи, олесницкие князья при помощи измены взяли замок и под корень вырезали весь гарнизон. Корыбуту повезло, его в то время не было в Гливице. Но мечты о королевстве лопнули, как мыльный пузырь. Князь ушел в Литву.[378] То есть, в небытие и беспамятство.
– Болько Волошек?
– Начинал амбициозно, расширял господство так, как себе запланировал, занимал замки и города один за другим. Однако, нигде долго не удержался, отовсюду его прогоняли. Последнее достояние, Бытом и Рыбник, Миколай Ратиборский отнял у него год тому. Колесо истории сделало полный круг, Волошек сейчас там, где был вначале, то есть на Опольщине. Там и останется.
– Пухала? Бедржих? Пётр Поляк? Остальные?
– Пухала оккупировал Ключборк и Бычину, откуда вместе с неким Кохловским из Велюня нападал, грабил и палил, осточертел силезцам страшно. Они с ним воевали, осаждали его неделями, безрезультатно. В конце концов обе стороны устали от этих баталий и решили уладить это дело по купечески. После торгов Пухала отдал Ключборк за тысячу двести пятьдесят, а Бычину – за пятьсот коп грошей. Раздал замки и ушел из Силезии. С Сиротками Чапека был в Марке и под Гданьском. Но не вернулся с ними в Чехию, остался в Польше.
Ян Пардус держится в захваченном три года тому отмуховском замке. А Бедржих из Стражницы и Пётр Поляк имеют базы в Немчи и Вежбне, откуда силезцы всё время пробуют их выкурить. Пока безуспешно, но это только вопрос времени.
– Как это? Не понимаю.
– Ты не слушаешь? Планы овладения Верхней Силезией сошли на нет. Польской интервенции не было, гуситов, оставленных наедине с самими собой, силезцы выпрут со своих земель. На подкрепление из Чехии рассчитывать не приходится, потому что там ситуация сильно изменилась.
– Это как?
– Люди измучены. Войной, нуждой, голодом, анархией, постоянными прохождениями войск, насилиями, убийствами и грабежами. Поэтому, если кто-то начинает призывать к миру, возврату к закону, порядку и системе ценностей, если кто-то обещает порядок, стабилизацию и восстановление структур, то мгновенно находит сторонников. А такие лозунги провозглашают умеренные соглашатели. И находят сторонников. За счет Прокопа и Сироток, которые сторонников теряют. Революция пожрала собственных детей и опилась их кровью. Революция стала слишком революционной, до такой степени, что вдруг испугала самих революционеров. Радикалов вдруг напугал радикализм, экстремистов – экстремизм, фанатиков – фанатизм. И внезапно почти все перешли на умеренные позиции. Чаше – да, перекосам – нет. Гусизм с человеческим лицом. Конец войне, конец террору, долой радикализм, долой Прокопа Голого, долой Сироток, да здравствуют переговоры, да здравствует перемирие…
– Перемирие с кем?
– С Римом, естественно. После Домажлиц Рим стал умнее. Поумнел побитый и изгнанный из Домажлиц легат Юлиан Цезарини, поумнел испанец Хуан Паломар, поумнел новый папа. Уже поняли, от гуситов силой ничего не добьешься, что надо хитростью. Что надо воспользоваться настроениями, приобрести соглашателей и вести переговоры. Что-то уступить, чтобы что-то получить. Они уже договариваются. И договорятся. Чаша останется, но вот такая малюсенькая. Свобода вероисповедания будет, но вот такая крохотная. Экстремистов и неисправимых радикалов уничтожат. Нерешительных запугают. И будет компромисс. Будут соглашения. Рим даст согласие на это, папа благословит, новый пражский архиепископ окропит. Церковь вернет разграбленное имущество. Сигизмунд Люксембургский получит чешский трон, ведь должен же кто-то быть гарантом обновления и порядка, что это за порядок без короля. Так что, Люксембуржца – на Град! Он будет арбитром народов, и многим народам вынесет свой приговор. Тогда перекуют они свои мечи на орала, а копья на серпы. И будет хорошо, как не знаю что.
– Не будет хорошо. Этого не произойдет. Это было бы изменой.
– Было бы. И будет.
– По твоему, это допустят люди, которые разбили и повергли в бегство пять крестовых походов? Победители Виткова, Вышеграда, Судомежа, Малешова, Усти, Тахова и Домажлицы? Это допустит верный Чаше чешский народ?
