– С любопытством, – ответил Стенолаз. – Исключительно с любопытством. Потому что любопытная таки вещь этот терроризм, о котором мы говорим. Ты так не считаешь? Он устраняет с рынка конкурентов, создает новые рабочие места, усиливает конъюнктуру в промышленности, ремесленничестве и торговле, подталкивает индивидуальное предпринимательство. Обосновывает смысл существования многочисленных организаций, должностей, обязанностей и массу людей, которые эти обязанности исполняют. Целые массы черпают из него доходы, тантьемы, [101] оклады, дивиденды, пребенды,[102] пенсии и премии. Истинно, если б терроризма не было, его надо было бы выдумать.
– Его преподобие Гейнче, – улыбнулся Лукаш Божичко, – говорил об этом. Даже похожими словами. Но только немного в другом смысле.
Капличный мост тонул во влажной мгле, наносимой ветерком с востока, с озера Четырех Кантонов. Позванивал малый колокол на одной из люцернских церквей.
Шаги приближающегося человека, хоть и явно осторожные, отзывались глухим эхом под покрытием моста. Опирающийся на перила мужчина в сером плаще с капюшоном вскинул голову. И нащупал рукоять скрытого под плащом ножа.
Прибывший подошел ближе. Он тоже был в капюшоне. И его рука тоже была скрыта под полою епанчи.[103]
–
–
–
–
–
–
– Аминь, – пришелец вздохнул с явным облегчением. – Аминь, брат. Приветствую тебя от всего сердца. Пойдем дальше.
Они подошли под каменную восьмигранную башню, погруженную в озеро и почти прилегающую к мосту. Под досками плескалась вода.
Туман начал развеиваться.
– Приветствую тебя от всего сердца, – повторил пришелец, теперь, избавившись от подозрений, он говорил с явным гельветским акцентом. – Признаюсь, что мне полегчало, когда ты на пароль ответил отзывом на священном языке нашей веры. Что и говорить, побаивались мы… Некоторые из
Гжегож Гейнче развел руки с улыбкой, которая должна была означать, что против подозрений он бессилен, с поклепами ничего поделать не может.
– До нас дошли вести, – продолжил гельвет, – что тебя интересует личность некоего Биркарта Грелленорта. Я получил согласие Совершенных, так что рад буду оказать тебе помощь, брат. Я кое-что знаю об этом типе. В настоящее время он пребывает на землях Чешской Короны, конкретнее же – в Силезии, в городе Вратиславия. Служит тамошнему епископу…
– Как раз это, – мягко перебил Гейнче, – вещи мне известные. Я прибыл из Силезии. Как раз из Вроцлава.
– Ага. Понимаю. Интересует тебя, стало быть, не настоящее, но прошлое. Коль так, то мы должны вернуться в 1415 год. К собору в Констанции. Как ты, наверное знаешь, брат, в Констанции было решено…
Гжегож Гейнче был в Констанции в 1415 году, и знал, что там было решено. Однако не перебивал.
– …решено, что наилучшим способом положить конец Великой схизме[106] будет избрание нового, единого папы, после того, как добровольно отрекутся прежние все три, которые титуловали себя папами: Григорий XII, Бенедикт XIII и Иоанн XXIII. Первые два согласились, но Иоанн нет. Он в то время чувствовал силу, имел поддержку Фридриха Австрийского, имел поддержку бургундцев, имел деньги от Медичи, поэтому стал артачиться. Кардиналы долго не церемонились, решили на него нажать. По простому принципу: отречение или костер. Быстренько сфабриковали обвинения. Стандартные, по шаблону. Растрата, коррупция, ересь, симония,[107] педофилия, содомия…
– Я об этом слышал. Все слышали.
– Ах, так? – Совершенный бросил на инквизитора быстый взгляд. – Тогда я опущу общеизвестные вещи. Хотя его посадили под замок и охраняли не менее зорко, чем Гуса, в ночь на двадцатое марта Иоанн XXIII сбежал из Констанции. Спрятался в Шаффхаузене, у своего покровителя Фридриха. Оттуда же дошла до собора весть, что успешный побег ему обеспечила мощная магия. Служащий Фридриху могущественный колдун, еврей Меир Бен Хаддар, удушил стражу ядовитыми миазмами и увез Иоанна волшебным воздушным кораблем. Весть распустил явно сам Иоанн, чтобы показать собору, насколько могущественны его союзники. Чтобы предупредить кардиналов, что без боя он с Петрова престола не сойдет, что активно выступит против любого понтифика, которого изберут. Таким образом схизма, вместо того, чтобы быть ликвидированной, прямо на глазах у собора начала разрастаться.
Среди кардиналов воцарилось легкое смятение, никто не знал, что делать. И тогда, как чертик из коробочки, выскочил князь
Радость и эйфория по поводу конца схизмы сначала всё остальное отодвинула на второй план, но пришло время, когда дело начали расследовать. Выяснять, что же произошло во время тех двух месяцев. Что привело к тому, спрашивали сами себя, что закаленный в боях Косса так резко обмяк? Чем так напуган и что такое увидел воинственный антипапа, что вдруг превратился слюнявую и жалкую развалину? Почему Фридрих Австрийский запрятался в замке в Инсбруке и не высовывает оттуда носа? Что случились со спутниками антипапы, которые сбежали из Констанции вместе с ним? И куда подевался еврей Меир Бен Хаддар. Потому что мага Хаддара и след простыл. С того времени, с мая 1415 года, никто никогда уже Хаддара не видел.
– И все это, – решился на сомнительный вывод Гейнче, – не инче, как дело рук Биркарта Грелленорта?
– Не иначе, – кивнул головой Совершенный. – Биркарт Грелленорт, аколит и доверенное лицо Конрада, его воспитанник, а кое-кто просто даже утверждает, что его незаконнорожденный сын. Маг. Теург. Прорицатель. Некромант. Метаморф, способный перевоплощаться…
– Грелленорту, – сказал медленно Гейнче, – во время собора в Констанции было наибольшее…
– Двадцать лет, – закончил Совершенный. – Да. Двадцатилетний парень уделал Меира Бен Хаддара, мага, о котором поговаривали, что он имеет тайные сношения с самим дьяволом. С кем… или с чем, в таком случае, должен был бы иметь сношения Грелленорт?
– Церковь не принимала никаких решений по этому вопросу? Или
