новоизбранный папа?
Совершенный покрутил головой.
– Еще во время собора, – напомнил он, – был сожжен Ян Гус, а в Богемии вспыхнул бунт. Прежде, чем закончился собор, Конрад из Олесницы стал епископом. Епископом, который с задором душил мятежи, который приказывал еретиков перед сожжением волочить лошадьми по вратиславскому рынку. Самый верный союзник папы и короля Сигизмунда, соратник в трудное время. Цепляться к такому по такой ничтожной причине, как использование услуг чародея? Да ну. Дело замяли, положили под сукно. Стерли с реестров. Признали, что его не было. Во всяком случае, формально.
– А неформально?
– Провели тихое следствие. Результаты засекретили. Но мы их знаем. С определенных пор мы тоже интересуемся Грелленортом.
– После того, – Гейнче решил ускорить течение беседы, – как по приказу вроцлавского епископа Грелленорт начал с помощью черной магии преследовать катаров и бегинок.
– В городах Явор и Свидница, – подтвердил гельвет, произнося «Яуа» и «Звиниз». – Мы тогда не предприняли ничего, остались полностью бездеятельными, потому что… Потому что нельзя на террор отвечать террором. Пьер де Кастельно, Петр из Вероны, Конрад из Марбурга, Швенкефельд… Терроризм – это зло и ведет в никуда. Так думаем мы, Добрые Люди,
«Который лучше всего взвалить на чужую, а не на собственную совесть, – подумал инквизитор. – Поэтому и только поэтому вы помогаете мне. Только поэтому предоставляете информацию. Вы убеждены, что я ищу мести. Что планирую покушение. Террористический акт. То, чем вы брезгуете. Но когда он произойдет, будете бормотать: «
Совершенный молчал, всматриваясь в темный массив Пилатуса, горы, склоненной над Люцерном, похожей на великана, который присел на корточки. Инквизитор не подгонял его.
– Грелленорт, – продолжил гельвет, – получил образование в Андалузии. В Агиляре возле Кордовы.
–
– Просвещенные, – подтвердил гельвет. – Тайная секта, своими корнями уходящая в глубины древней истории, более древней, как утверждают некоторые, чем Потоп, да что там, чем само человечество. Будучи сначала только мусульманской, для христиан она стала открытой Гербертом из Орильяка, папою Сильвестром II. Среди воспитанников их школы – известные имена. Арабы Али и Алкинди, легендарные Мориен и Артефий, Иоахим Флорский, Альберт Великий, Уолтер Мап, Дунс Скот. Уильям Оккам. Михаил из Цесены. Жак д’Юэз, или папа Иоанн XXII. Грелленорт тоже воспитанник и выпускник Агиляра, этим объясняется темп его магического образования. Но это еще не все.
Гейнче поднял брови.
– Ему кто-то помогает, – уверенно заявил Совершенный. – Поддерживает его магически, подкачивает его Силой. Постоянно. Мы не могли понять, кто именно.
– Ты еще во Вроцлаве? – спросил Стенолаз. – Переехать не подумывала? В село, например?
– Мне нравится Вроцлав. – Бурое лицо нойфры расплылось в пародии улыбки. – Нет ничего лучше, чем большие города. Как говорится:
– Однако в селе безопаснее.
– Не вижу угрозы. Ты принес?
Стенолаз полез в сумку, достал большой четырехугольный флакон из темного стекла. Узловатые, когтистые пальцы нойфры дрогнули, казалось, что она вырвет флакон из его рук. Она овладела собой, подставила чашу, как завороженная всматривалась в медленно наполняющую посудину жидкость лавандового цвета. Нетерпеливым жестом дала знать, что хватит. Схватила чашу, заколебалась.
– Ты… не выпьешь?
– Нет, Кундри, благодарю. – Он не хотел огорчать ее, знал, насколько сильно она пребывает в зависимости от
– Очень благодарю, сынок, очень благодарю. – Нойфра, преодолевая дрожание рук, выпила жидкость, ее янтарные глаза тут же засияли. – Ну, что ж, перейдем к делу. Говори, что тебя мучает?
Стенолаз вздохнул. Или сделал вид, что вздыхает.
Свою настоящую мать он не знал. Она умерла в монастыре магдаленок в Любани во время его рождения. Его воспитывали, по очереди: приют, приходская школа, вроцлавская улица. И, наконец, Кундри. Нойфра. Стихийная. Одна из
Свой настоящий возраст Кундри так и не открыла Стенолазу, однако было известно, что во Вроцлаве она проживает около двухсот лет, потому что помнит татарское нашествие. Стенолаз познакомился с ней, когда ему самому было семь. Эта встреча была незабываемой. И произошла она на Рыбном Рынке, по которому Стенолаз крутился, чтобы что-то украсть, а также поймать кота, чтобы замучить его. Кундри, чтобы иметь возможность существовать среди людей, скрывалась под сильными иллюзионными чарами. Стенолаз, с младых ногтей проявлявший магические способности и сверхестественные силы, преодолел иллюзию и увидел нойфру в ее истинном виде. Увиденное привело его в состояние шока и вызвало панику. Нечто, что выглядит как гибрид трухлявой ивы с двуногим ящером и ковыляет, роняя вонючие комки, посреди Рыбного Рынка – это чуть многовато, как для семилетка. Даже для такого семилетка, как Стенолаз.
Сила первоначального впечатления повлияла на силу дальнейшей дружбы. Нойфру, существо хищное и невиданно жестокое, восхитила жестокость мальчика. И его магические способности. Она многое сделала, чтобы их углубить, а ее знания, уходящие корнями к праистокам, давали такие возможности. Стенолаз был прилежным учеником. В возрасте восьми лет он был псиоником, свободно пользовался простой магией и телепатией, накладывал сглаз, портил продукты и насылал болезни. Когда ему исполнилось десять, умело пользовался высшей магией и гоэцией,[109] с помощью которой научился убивать. В возрасте двенадцати лет он был магом уже настолько опытным, чтобы поехать учиться в школу Алюмбрадос, которая находилась в Агиляре под Кордовой. Он поехал туда за деньги князя Конрада Олесницкого, в то время вроцлавского клирика. И вот однажды этот князь и клирик вдруг вспомнил о Стенолазе. Что послужило тому причиной, Стенолаз не знал. Но догадывался.
Во Вроцлав он вернулся в 1414 году. Как теург и некромант стал пособником Конрада, теперь уже кафедрального препозита с большими шансами на епископскую митру. Которую получил в 1418. Вынося, кроме себя, на вершины власти также и приближенного чародея. А Кундри, нойфра, названная мать стала пособницей талантливого любимчика. Его советницей. Стенолаз, несмотря на все его старания, все еще был только человеком, к тому же молодым. И очень неотесанным. Талант талантом, амбиции амбициями, но Высшие Тайны истинных
В пользу Стенолаза. А если Стенолазу не удавалось воспользоваться этими силами, то она делала это за него. Если он просил. Если он преодолевал свою спесь. Ему это дорого обходилось, поэтому за помощью он обращался редко. В делах, которые были для него действительно важными.
Сейчас дело было важное, Кундри в этом нисколько не сомневалась. Когда он о нем говорил, когда докладывал, у него был спокойный и холодный голос. Но он невольно сжимал зубы.
