– О, прошу прощения, я не подумала об этом, – виновато произнесла Флоренс. – У вас наверняка много друзей поблизости. Вы ведь выросли в этом доме?
– Выросла? Ты лучше спроси, как я выжила в этом доме! – фыркнула герцогиня, и в глазах ее что-то блеснуло. – Мой драгоценный братец, – тринадцатый граф, был в детстве невероятным оболтусом. В какие только истории я с ним не попадала!
– Но я слышала, что он был крайне сдержан и суров...
– Да-да, все верно, но только с тех пор, как получил титул: с этого момента он сразу стал учиться тому, как быть «лицом Грейстоу», – с досадой произнесла Ипатия. – Его словно подменили. Титул отнял у него чувство юмора и добродушие, превратив в жестокого человека. Ничто не имеет значения, кроме фамильной чести, говаривал он. Мой брат даже бросил юную невесту, с которой был неразлучен семь лет. А ведь все жили ожиданием их свадьбы. – Герцогиня поджала губы. – Но дочь барона показалась ему не слишком выгодной партией, и он без сожалений вышвырнул девушку из своей жизни! Так он женился на Сьюзен, которая подходила ему по положению и родила двух чудесных мальчишек. Бедняжка! Полагаю, что до брака с моим братом никто ни разу не повышал на нее голоса. Граф сделал ее жалким и забитым созданием. Даже меня он не замечал в упор (а ведь брат был моим лучшим другом!) – но только до тех пор, пока я не вышла замуж за своего герцога. Только это заставило его распахнуть мне объятия как равной. Эта болезненная гордость – наследственная черта всех Грейстоу... и не вздумай смотреть на меня с жалостью, юная леди! Все это было давно и быльем поросло. В конце концов, я нашла счастье со своим мужем.
Но Флоренс волновало другое.
– Тетя Ипатия, а вы не боитесь, что Эдварда ждет похожая участь?
– Стать бессердечным монстром? – Герцогиня рассмеялась. – Мило, что ты беспокоишься об этом, но едва ли такое возможно. Порой – не сочти меня жестокой – я жалею, что жизнь моего брата не оборвалась раньше. Тогда он не успел бы отравить существование близким людям. Например, малышу Фреду. Мой младший племянник, – лицо Ипатии смягчилось, – создан для любви. Однажды он станет отличным отцом и мужем, тогда как Эдвард будет управлять поместьем. Когда я смотрю на Эдварда, то вижу в нем все то, чего не хватало моему брату, – умение заботиться и беречь. Хотя порой меня посещает мысль, что у него сердце его отца.
Разве? Иногда и Флоренс казалось то же самое. Но иногда она видела за неприступным фасадом совсем иного Эдварда и снова начинала сомневаться. Она совсем запуталась.
Как раз в тот момент, когда она в очередной раз прокручивала в голове разговор под старым дубом, вошла миссис Фостер, чтобы объявить о прибытии мисс Вэнс. Почти сразу за ней появилась и сама Мэри. Ее вид сильно отличался от того светского и утонченного образа, который помнился Флоренс. Прическа была уложена нарочито небрежно, простое желтое платье помялось сбоку и носило следы дорожной пыли. При этом ее улыбка была такой же живой и искренней.
– Знаю, знаю, я приехала раньше, – защебетала она, бросаясь к Флоренс и заключая ее в объятия. – Лондон скучен и пуст без тебя, милая подруга! Я не могла дождаться нашей встречи.
Тут Мэри заметила герцогиню, с достоинством сидевшую в плетеном кресле и внимательно ее рассматривавшую. Девушка тотчас смутилась и присела в книксене:
– Прошу меня извинить, ваша милость, за подобную фамильярность. Я вас не увидела. Надеюсь, вы не отнесете подобную развязность на счет моего плохого воспитания. Любой, кто меня знает, уверит вас в обратном!
– Вы в этом убеждены? – спросила герцогиня строго, но в ее глазах Флоренс заметила иронию.
– Мисс Вэнс, – раздался голос Эдварда с террасы. Он появился неожиданно и поклонился очень вежливо и сдержанно, но по его лицу можно было понять, что предыдущий диалог его позабавил. – Надеюсь, и вы, и Стрекоза благополучно пережили путешествие на поезде?
Стрекоза? Флоренс смотрела на графа в недоумении. Неужели ее лондонская лошадь? Мог ли Эдвард быть настолько великодушным, чтобы привезти в поместье понравившуюся ей кобылу? Не успела она спросить, как Мэри Вэнс разрешила ее сомнения:
– Как мило с вашей стороны, граф, что вы заказали лошадь из Лондона. Мне уже случалось ездить на ней верхом, и я знаю ее нрав. Вы очень предусмотрительны! Мне будет легче обучать подругу, если подо мной будет знакомая кобылка.
Последняя фраза, похоже, развеселила Эдварда, потому что его губ коснулась чуть заметная улыбка. Он коротко взглянул на Флоренс и снова помрачнел.
– Рад, что удалось сделать вам приятное, мисс Вэнс, – кивнул он Мэри. – Все равно мне пришлось бы купить Стрекозу. Мой жеребец тоскует по ней с самого Лондона.
Мэри рассмеялась, и смех этот очень не понравился Флоренс, до того он был чувственным – совсем не в стиле Мэри Вэнс.
– Как это романтично! Любовь между лошадьми! Я хочу быть в курсе развития событий, пока буду гостить у вас!
И она так взглянула на Эдварда, словно условилась с ним о чем-то, понятном только им двоим. В этот момент с ее юного лица исчезли наивность и восторженность. На графа смотрела самая настоящая валькирия, как показалось Флоренс, и взгляд ее был хищным и смелым. Возможность, что граф найдет Мэри Вэнс привлекательной, испугала Флоренс и возмутила.
Нет-нет, ему не может нравиться Мэри! Он просто вежлив и хорошо воспитан – вот почему он улыбнулся ей в ответ. И то, что он предложил ей лошадь Флоренс, всего лишь признак хорошего воспитания.
– Наверняка вы захотите отдохнуть и расслабиться с дороги, – предположил Эдвард. Предподожил куда более любезным тоном, чем это могла бы сделать герцогиня.
– Расслабиться мне не помешало бы, – ответила Мэри почти кокетливо, направляясь к дому. По пути она чуть задела Эдварда плечом, как бы случайно, но Флоренс могла поклясться, что это было сделано намеренно. Она ощутила сильнейшее желание догнать девушку и хорошенько толкнуть ее в бок и устыдилась своих чувств.
Но только до того момента, пока граф – с улыбкой! – не предложил:
– Мы могли бы подождать вас, чтобы вместе выпить чаю.
