говорить о шарлатанах и бродячих артистах. Но ведь магия этим не ограничивается. Взять, например, горные деревушки в Марранйи. Говорят, местные колдуны заговорили купленных у манчиков коров, чтобы те не падали с обрывов. Не обнесешь ведь все горы оградами. Вот тебе пример, где магия помогает в повседневной жизни. Ей вовсе не обязательно вытеснять религию.
— Но ведь пытается. И наш долг — оставаться настороже.
— Настороже, ха! Я, может, воду пью с опаской, боясь отравиться, но это вовсе не значит, что надо перестать ее пить.
— Зря мы вообще затеяли этот разговор, — сказала Эль-фаба. — Магия — это мелко. Узкая специальность, которая не меняет мировоззрения и не способствует прогрессу общества.
Глинда сосредоточилась и попыталась усилием мысли поднять Эльфабин бутерброд над каналом. Бутерброд лопнул и окатил Зльфабу дождем из майонеза, оливок и тертой моркови. Нессароза аж рухнула от смеха, и няня кинулась ее поднимать. Эльфаба невозмутимо счищала с себя остатки еды.
— Говорю же, дешевые фокусы, — сказала она. — Магия не учит ничему об устройстве мира, а объяснениям унионистов я не верю. Я атеистка и рационалистка.
— Тебе бы все позерствовать, — упрекнула сестру Нессароза. — Глинда, не слушай ее, она всегда такое говорит назло отцу.
— Отца здесь нет, — напомнила Эльфаба.
— Ну так что? Вместо него здесь я, и мне оскорбительно это слышать. Хорошо тебе задирать нос перед верующими, но кто, как не бог, тебе этот нос дал? А? Смешно, правда, Глинда? Ребячество!
Она чуть не тряслась от возмущения.
— Отца здесь нет, — примирительно повторила Эльфаба. — Не стоит так яростно защищать его чудачества.
— Эти, как ты говоришь, чудачества для меня символ веры, — ледяным тоном произнесла сестра.
— А ты сильна, голубушка, — обернулась Эльфаба к Глин-де. — Совсем ничего от моего завтрака не оставила.
Прости, что так вышло, я не хотела тебя испачкать. Но правда ведь у меня уже кое-что получается? Да еще в людном месте.
— Ужасно, — вздохнула Нессароза. — Именно из-за этого папа и презирает магию. Сплошная показуха. Никакой глубины.
— В этом он прав: маслины действительно остались маслинами, — Эльфаба вынула из складок рукава темный кусочек и протянула сестре. — Хочешь попробовать?
Но Нессароза только презрительно отвернулась и закрыла глаза в молчаливой молитве.
3
— Как тебе новый лектор? — спросил Бок Эльфабу, когда профессор Никидик отпустил их на перерыв.
— Мне сложно сосредоточиться на его словах — так хочется снова услышать Дилламонда. В голове не укладывается, что его больше нет.
На ее лице отразился хмурый укор судьбе.
— Я как раз об этом и собирался с тобой поговорить. Ты столько рассказывала про его открытия. Как ты думаешь, может, в его лаборатории что-нибудь осталось? Что-нибудь очень важное, чего еще не успели вынести? Ты ведь записывала за ним. Вдруг из этих записей можно сделать какие-нибудь выводы или хотя бы наметить план для будущих исследований?
Эльфаба одарила его презрительным взглядом.
— Думаешь, тебе первому пришла в голову эта мысль? В тот же день, когда нашли профессора — еще не успели опечатать дверь, — я пробралась в его лабораторию. Ты что, меня совсем за идиотку держишь?
— Ну что ты, как можно. Лучше расскажи, что ты нашла.
— Все его записи. Они теперь в надежном месте, и я пытаюсь с ними разобраться. Пока моих знаний недостаточно, ноя учусь.
— То есть ты даже не намерена показать их мне? — опешил Бок.
— Ты ведь никогда особенно не интересовался научной стороной вопроса. К тому же какой смысл что-то рассказывать, когда главное еще не сделано? По-моему, Дилламонд так и не нашел ответ на основной вопрос.
Ничего себе! Ты почти убедила меня, что Гудвин пытается вытеснить Зверей в деревни, чтобы угодить недовольным Фермерам и дать им дешевую рабочую силу. Это подло и касается в том числе наших деревень, а значит, и меня. Я имею право знать то же, что и ты. Может, вместе мы быстрее разберемся что к чему и придумаем, как быть дальше.
— Нет-нет, у тебя слишком многое поставлено на карту. Лучше я одна буду этим заниматься.
— Чем именно?
Но она только покачала головой.
— Чем меньше будешь знать, тем для тебя же лучше. Убийца Дилламонда не остановится ни перед чем. Какой из меня друг, если я втяну тебя в такое опасное дело?
— А из меня какой друг, если я оставлю тебя одну?
Но Эльфаба оставалась непреклонной и игнорировала записки, которые он посылал ей всю вторую часть лекции. Впоследствии, вспоминая об этом, Бок думал, что размолвка могла бы и вовсе охладить их дружбу, если бы не скандал с новичком.
Профессор Никидик рассказывал о жизненной силе. Накручивая на руки свою длинную раздвоенную бороду, он говорил монотонным, периодически затихающим голосом, так что с задних рядов было слышно только начало каждого предложения. Когда профессор вытащил из жилетного кармана флакончик и пробормотал что-то про «живительный порошок», только на первом ряду студенты распахнули глаза и подались вперед. Боку же и Эльфабе слышалось примерно следующее:
— Ну а теперь, на десерт, бу-бу-бу, представим, что сотворения мира еще не бу-бу-бу, несмотря на обязательства всех разумных бу-бу-бу, любопытный опыт, чтобы на задних рядах тоже бу-бу-бу, взгляните на маленькое чудо бу-бу-бу.
Оживление первого ряда передалось назад. Профессор откупорил темный флакон и слегка его встряхнул. Оттуда вырвалось белое облачко, будто споры из раздавленного гриба-дымовика. Никидик несколько раз взмахнул руками, и облачко, отчего-то не рассеиваясь, поплыло вверх. Он тут же предупредительно поднял палец, призывая к полнейшей тишине, чтобы вздохи удивления не сдули облачко с пути. Студенты послушно затаили дыхание, но не могли сдержать улыбки. Над трибуной между церемониальными горнами и оленьими рогами висели четыре масляных портрета отцов-основателей Колледжа Озмы. Облаченные в древние одежды, они строго взирали на нынешних учеников. Если живительное облачко коснется одного из великих отцов, что-то скажет он, увидев разнополую аудиторию? Все замерли в предвкушении.
Тут сбоку от трибуны открылась дверь, и в зал заглянул новый, странно одетый студент в замшевых брюках, белой хлопчатой рубашке и с татуировками в виде синих ромбиков на смуглом лице и руках. Никто прежде не видел ничего подобного. Бок схватил Эльфабу за руку и прошептал:
— Смотри, мигун!
И действительно, получалось, что новенький студент-винк или, как в шутку звали этот народ, мигун в праздничной одежде опаздывал на урок и ошибся кабинетом, но дверь за ним уже захлопнулась, а свободных мест поблизости не было, поэтому он просто сел спиной к двери, надеясь, видимо, остаться незамеченным.
— Проклятие, ты все испортил! — рявкнул профессор Никидик, наблюдая, как от струи воздуха облачко всколыхнулось и проплыло мимо ученых мужей, которым так и не суждено было снова заговорить. — Что же ты на уроки опаздываешь, разбойник?
