Думал, сам найду план, церкви, но что-то его нигде не видно. Вы не подскажете, есть ли у вас фреска святой Глинды?
— Если ее не заклеили портретами великого Гудвина, то считайте, что вам повезло, — мрачно отозвалась арфистка. — Я и сама не здешняя; так, захожу сюда иногда, но если не ошибаюсь, вон в том конце когда-то был придел святой Глинды. Попробуйте поискать там.
Фьеро нашел его — крохотный, темный, едва освещенный полоской солнечного света из узенького окошка и тусклым светильником, коптящим перед слегка перекошенным ликом святой. Фреска, увы, оказалась не древней, хотя и была уже основательно подпорчена водой. Он напряг память, но не смог вспомнить ни приписываемых святой чудес, ни какую мученическую смерть она приняла ради очищения собственной души и вдохновения своих почитателей.
Здесь сидела только одна богомолка, и Фьеро хотел было идти дальше, когда вдруг узнал знакомые черты.
— Эльфаба! — воскликнул он.
Она медленно повернула голову, из-за чего платок с собранных на затылке волос упал на плечи, и моргнула. Может, когда он прервал ее молитву (странно, Фьеро не помнил, чтобы Эльфаба была верующей), девушка не узнала его?
— Эльфаба, это Фьеро, не узнаешь? — сказал он и шагнул внутрь, загораживая ей выход, а себе свет. Зеленое лицо скрылось в полумраке. Не веря своим ушам, Фьеро услышал сухой настороженный голос:
— Прошу прощения, сэр. Мы разве знакомы?
— Эльфи, да это же я, Фьеро, мы вместе учились в университете. Дорогая моя Эльфи, какими судьбами?
— Сэр, — сказала девушка, несомненно, Эльфабиным голосом. — Вы с кем-то меня спутали.
— Да нет же, Эльфаба, правнучка герцога Троппа, если я правильно помню твою родословную, ни с кем я тебя не путал. Я Фьеро из Арджики, и ты меня помнишь, ты не могла меня забыть. Мы еще вместе ходили на лекции по биологии к профессору Никидику.
— Вы ошибаетесь, сэр. — В голосе девушки послышались знакомые нотки: ну вылитая Эльфаба. — И если не возражаете, я бы хотела остаться наедине с Господом.
Она подняла платок на голову, почти полностью закрыв лицо. Выглядывал только знакомый острый подбородок, убеждая Фьеро, что даже в тусклом свете он не обознался.
— Хорошенькие штучки! — воскликнул он. — Эльфи! Мисс Эльфаба, если тебе так больше нравится! Ты чего выделываешься? Я же вижу, что это ты, тебя ни с кем не спутаешь. Что это за игры?
Девушка сосредоточенно перебирала четки, давая понять, что разговор окончен.
— Я не собираюсь уходить, — заявил Фьеро.
— Вы мешаете мне молиться, сэр, — тихо сказала она. — Хотите, чтобы я позвала сторожа?
— Я подожду снаружи. Сколько тебе нужно времени для молитвы? Полчаса? Час? Я подожду.
— Тогда встретимся через час на той стороне улицы на скамейке возле фонтана. Я готова поговорить с вами минут пять, не больше, и доказать, что вы допустили ошибку. Не слишком страшную, но начинающую меня раздражать.
— Прости, что помешал. Увидимся через час… Эльфаба. Оставив последнее слово за собой, он вышел из придела, но вместо того чтобы идти к фонтану, вернулся к арфистке.
— Скажите, есть ли из церкви другой выход, помимо главного? — спросил Фьеро, пока она перебирала струны.
Арфистка кивком указала направление.
— Вон та боковая дверь ведет к монастырю. В сам монастырь проход закрыт, но можно выйти на церковный двор и оттуда на дорогу.
Фьеро отошел и притаился в тени за одной из колонн. Минут через сорок в церковь вошла фигура в плаще и, опираясь на палку, проковыляла в придел святой Глинды. Там она долго не задержалась и захромала прочь настолько быстро, насколько позволяли старческие суставы.
Фьеро опустил деньги в церковную кружку: банкноту, чтобы не звякнуть монетой (среди городской бедноты его богатство требовало таких пожертвований хотя бы для успокоения совести), и вышел через боковую дверь на церковный двор. В дальнем конце двора о чем-то оживленно беседовали древние старушки. Фьеро попытался представить себе Эльфабу монашкой — монтией, как звали себя эти служительницы Безымянного Бога, устраивающие общины в самых неожиданных местах. Судя по самозабвенно щебечущим старушкам, обет молчания здесь не практиковался или просто снимался под старость. Нет, Фьеро решительно отмел возникший образ. Не могла же Эльфаба настолько измениться за пять лет.
Он вышел на улицу через заднюю калитку и спрятался в тени деревьев. Прошло несколько минут, и оттуда же, как Фьеро и предполагал, вышмыгнула Эльфаба. Итак, она решительно не хотела его видеть, но почему? Последний раз они виделись в день похорон мисс Клютч — Фьеро хорошо помнил шумные поминки в трактире. Он тогда увязался с друзьями в скандально известный «Приют философа», а Эльфаба вту ночь не пойми зачем сбежала в Изумрудный город, да так и не вернулась. Поговаривали, ее прадед, герцог Тропп, рассылал сыщиков и в столицу, и в Шиз, и еще бог знает куда, но девушку так и не нашли. От самой Эльфабы за все это время не было ни единой весточки. Нессароза поначалу убивалась, потом успокоилась, затаив на сестру глубокую обиду, и еще больше погрузилась в религию — настолько, что прежние друзья стали избегать ее.
Завтра придется просить прошения у партнера за сорванную встречу в опере, но сегодня Фьеро не отступит, пока не выяснит, что происходит. Солнце клонилось к закату. Эльфаба спешила по улицам, то и дело оглядываясь через плечо. Надо было отдать ей должное: действовала она умело. Она все время поворачивала навстречу летнему солнцу, которое слепило глаза возможным преследователям. Ей и невдомек было, что Фьеро годами выслеживал добычу ровно в таких же условиях — во всей стране Оз так не проклинают солнце, как в Тысячелетних степях. Охота научила его щуриться, видеть краем глаза, следовать в том же направлении, что и невидимая жертва, а когда нужно — мигом нырять в траву и прислушиваться: вспорхнет ли птица, хрустнет ли ветка, изменится ли запах. Эльфаба не могла сбить его со следа, она даже не догадывалась, что Фьеро идет по пятам.
Так они прошли почти полгорода, из делового центра в бедный складской район, где ютилась городская голь. Эльфаба остановилась недалеко от солдатских казарм, у боковой двери заколоченного амбара, и выудила из кармана ключ. Пока она ковырялась с замком, Фьеро приблизился.
— Фабала, — позвал он негромким голосом.
Девушка обернулась. Уже поворачиваясь, она спохватилась и попыталась скрыть удивление на лице, но было поздно. Она откликнулась на свое имя. Лишнее доказательство для Фьеро. Не успела Эльфаба захлопнуть тяжелую дверь, как он уже подставил ногу.
— У тебя что, неприятности? — прокричал он через дверь.
— Оставь меня, пожалуйста, в покое.
— Нет, я ведь чувствую, что у тебя неприятности. Пусти!
— Это у тебя неприятности! Не вмешивайся!
Эти слова развеяли последние сомнения. Ну точно Эльфаба. Фьеро приналег плечом на дверь.
— Ты из меня какого-то разбойника делаешь, — прокряхтел он. — Я ведь не грабить тебя пришел и не убивать. Просто хочу поговорить.
Дверь вдруг поддалась, и Фьеро, как клоун, растянулся перед лестницей.
— Что стало с твоими ловкостью и изяществом? — рассмеялась Эльфаба. — Болеешь чем? Или, может, специализировался в Шизе на неуклюжести?
— Сама делаешь из меня медведя, а потом удивляешься, — проворчал Фьеро, поднимаясь. — Погоди, будут тебе и ловкость, и изящество.
— Нет, Шиз положительно тебя испортил, — покачала головой девушка. — Где тот наивный дикарь, горячий, будто из печки?
— Ты тоже хорошо выглядишь, — обиженно сказал Фьеро. — Ну что, мы так и будем тут торчать или найдем место поудобнее?
Эльфаба нехотя двинулась вверх по лестнице, усыпанной соломой и мышиным пометом. Сквозь пыльные окна сочился мутный вечерний свет. На лестничной площадке сидел белый кот и презрительно, как
