Лег на тот самый жесткий диван, о котором предупреждала Брук, и начал гонять в уме это «алло». Когда она говорила мне это в последний раз? Когда я слышал ее голос?
Конечно, подобное занятие нельзя назвать самым продуктивным использованием времени. Следовало тщательно обдумать все аспекты дела Дугласа-Кейси и выработать стратегию дальнейших действий и тактику завтрашнего разговора с Глэдис Томас и Розалиндой Лопес. Но я так устал, мне было так одиноко и больно. Поэтому одного лишь короткого слова оказалось достаточно, чтобы успокоиться и заснуть. Алло, алло, алло…
37
Я проснулся на заре, истекая слезами и соплями. Кошачья шерсть сделала свое черное дело. А сам враг уютно устроился на моих штанах, которые я оставил на полу. Я злобно шикнул, и негодное создание юркнуло в приоткрытую дверь.
Нечего и говорить, что спал я очень плохо. Вот только что тому причиной – кот или мысли об Элен, – утверждать не возьмусь. К счастью, кот сбежал, а Элен казалась далекой точкой в пространстве.
Я поднял брюки, тщательно стряхнул с них возможные следы кошачьего возлежания и надел. Потом решил сделать несколько звонков. Оказалось, что квартира Брук расположена таким хитрым образом (причем не где-нибудь, а в Кремниевой долине), что сотовый работал только возле компьютера. Даже отодвинувшись футов на пять, я уже терял связь. Джона Майерса пришлось набирать вторично.
– Извините, Джон, – попросил я, услышав его снова.
– Вы с сотового?
– Да.
– Эти аппараты плохо работают в час пик. Слушайте, а что это у вас с голосом? Такое чувство, что подхватили страшную простуду.
– Наверное, связь плохая. Ну, слушайте, судя по всему, наш приятель под именем Кейси общался здесь с подружкой.
– Звучит правдоподобно.
– Правдоподобно?
– Потом объясню. Давайте пока дальше.
Я рассказал, что узнал.
– Так что у него связи, причем серьезные, с Калифорнией. И это объясняет плакаты команд из Сан- Франциско в его комнате.
– Ясно, – отозвался Майерс.
– Надо проверить, сколько денег оставили ему родители. Что ни говори, а парень имел комнату в «Балтиморском рае», да еще летал сюда, в Калифорнию, к девушке. Чтобы вести двойную жизнь, нужны деньги.
– Так он ездил к ней туда? Когда именно?
– Точно не знаю, – ответил я. – Хотя подозреваю, что вовсе не был здесь чужаком. Медсестра в пансионате, где живет Глэдис Томас, ни за что не хотела признаться, но я уверен, что она узнала его на фотографии.
Я подождал, думая, что Майерс как-нибудь на это прореагирует, однако он молчал. Поэтому я спросил:
– Так что же вы собирались мне сказать?
– Вчера беседовали с Джефферсоном. Ну и сволочь же он! Ему вполне можно предъявлять обвинение – хотите верьте, хотите нет. И его страшно волновало, где вы сейчас находитесь.
– Почему?
– Не знаю. Может быть, просто хотел удостовериться, что вы убрались отсюда, из Балтимора. Очень уж вы его раздражаете.
– Ну да, как импетиго.[4]
– Что-что?
– Ничего, просто так. Глупая шутка. Ну и что же, вы сказали ему, где я?
– Конечно.
– И как, он запрыгал от радости?
– Вовсе нет. Продолжал раздражаться. Мы пытались выяснить, почему мистер Бьюкенен жил, словно король, а он ответил, что ничего об этом не знает. Показал нам документы, по которым парня принимали в пансионат, и прочую ерунду, которая совсем не делает погоды.
– Так когда же он поступил?
– В 1997 году. Сразу после смерти матери.
– Значит, вы так ничего и не узнали? Я вам сообщаю такую потрясающую информацию, а вы мне взамен только это?
– Я думал, вы доктор, а вы хотите поиграть в детектива? Топтать чужую территорию?
– Хочу вытоптать эпидемию – до основания.
Он хмыкнул:
– Не порвите штанишки в колючках. Кстати, почему вы не спрашиваете, за что именно можно посадить Джефферсона?
– Ну, например, за мошенничество.
– Отлично. Мы узнали, что он делает что-то нехорошее. И что же с того?
– Скажем, Джефферсон получал деньги за умершего пациента. Ведь, кажется, ваш приятель Дуглас умер.
– Знаю. Я ведь видел его труп, помните?
– Даже дважды.
Мы несколько секунд молчали. Майерс заговорил первым:
– У меня в Пенсильвании есть знакомый полицейский. Ведь покойный оттуда, не так ли? Ну вот, я попросил его кое-что выяснить. Он и выяснил. Вот что конкретно: Дуглас Бьюкенен скончался в октябре 1998 года. Причина смерти – закупорка сердечной артерии.
Голова моя пошла кругом. Слова детектива Майерса как-то не отпечатывались в мозгу.
– То есть вы хотите сказать, что Дуглас Бьюкенен – или кто он там такой, кого мы считали Дугласом Бьюкененом…
– …оказался вовсе не им. Точно, именно так. Похоже, ваш друг Кейси присвоил себе чужое имя.
– Причем где-то в 1998 году.
– Похоже на то.
Теперь я уже начал соображать, пытаясь сложить отдельные кусочки мозаики.
– Здесь несколько вариантов, – наконец заметил я.
– Верно, – поддержал Майерс.
Мне показалось, что сам он уже обдумал эти варианты, но не хотел отнимать у меня шанс самому сделать собственное открытие.
– Кейси мог явиться с востока, назваться Дугласом Бьюкененом, а потом приехать сюда, в Калифорнию, и встретить Глэдис Томас.
– Или они могли познакомиться здесь, на Восточном побережье, – вставил Майерс.
– Могли, но вряд ли это случилось именно так. Она говорила, что он уехал. Так и сказала – «уехал». Поэтому, скорее всего, он здесь какое-то время жил. Тогда уже можно говорить, что он уехал.
– Возможно.
– Или же он мог жить в Калифорнии, встретиться с Глэдис, закрутить роман, а потом отправиться на восток.
Майерс молчал.
– О!.. – почти закричал я. – А может быть, все случилось совсем иначе.
– Ну так говорите, – тут же прореагировал Майерс, и я услышал, что он засмеялся.
