испепелить меня взглядом. Коридор заканчивался открывающейся в обе стороны дверью. Толкнув ее, я оказался в скромной кухне, стеклянная дверь которой выходила во двор. Сквозь эту дверь виднелось какое-то здание, скорее всего гараж, и стоящий у его открытых ворот человек. Мы спустились с деревянного крыльца в небольшой двор. При ближайшем рассмотрении человек у ворот оказался высокой чернокожей женщиной. Она стояла к нам спиной, глядя в глубь гаража, и что-то отмечала в блокноте.
– Детектив Уокер? – поинтересовался я.
Она повернулась и внимательно посмотрела на нас. Во рту у нее, судя по всему, была жвачка.
– Кто вы такие?
Я опять вытащил удостоверения.
Детектив Уокер бросила на них беглый взгляд.
– И что же вы здесь делаете? – строго спросила она.
– Глэдис Томас представляла собой составную часть того расследования, которое мы проводим.
Я коротко рассказал о болезни в Балтиморе и о возможной связи мисс Томас с инфицированным. Уокер все внимательно выслушала и пару раз что-то черкнула в блокноте. Закончив монолог, я, в свою очередь, поинтересовался, что же случилось.
– Самая банальная история, – начала она, не переставая жевать. – Во всяком случае, пока так кажется. Сегодня около семи нам позвонили. Судя по всему, мисс Томас ушла вчера вечером. Кроме соседки по комнате, об этом никто не знал, но…
– Что? – не выдержал я.
– Да эта соседка… Ну и создание! Только сегодня утром она решила поднять тревогу. Сотрудники всполошились и начали обыскивать дом. Потом позвонили в «Скорую помощь». Никаких результатов. В конце концов кто-то догадался проверить в гараже.
Она вошла внутрь и движением руки пригласила нас следовать за собой.
– Только, пожалуйста, остановитесь у входа. Здесь уже и так перебывало слишком много народу, все истоптали.
Брук быстро юркнула внутрь, опередив меня, но моментально остановилась. Я услышал, как она негромко охнула.
40
Дабы что-нибудь разглядеть, я тоже шагнул внутрь и встал за спиной Брук.
Перед нашими глазами открылось сюрреалистическое зрелище, словно специально организованное для какой-то странной выставки. Машин в гараже не было, и пространство казалось пустым, если не считать нескольких шезлонгов, ящиков и набора для барбекю. Все это стояло у стены. А посреди помещения валялся опрокинутый стул, над которым висело тело Глэдис Томас. Короткая веревка оказалась привязанной к одному из толстых стропил крыши. Расстояние от бревна до пола составляло футов семь, и ноги Глэдис почти доставали до бетона.
Вокруг тела медленно ходил фотограф, то и дело освещая пространство белыми вспышками.
Какое-то время я стоял неподвижно, ни о чем не думая, – просто смотрел. Наконец спросил:
– Можно? – и показал на тело.
Уокер вздохнула:
– Только ничего не трогайте.
Я кивнул и прошел в центр гаража. Брук направилась следом.
Глаза Глэдис Томас выкатились, распухший язык вывалился изо рта, и еще вчера симпатичное лицо теперь казалось искаженным и уродливым. Видимо, она сильно прокусила язык, и запекшаяся кровь испачкала губы и подбородок. Даже при тусклом освещении я сразу заметил вокруг глаз следы кровоизлияний, особенно заметные на тонкой коже, – они явно говорили о том, что причиной смерти стало удушье. Синяки и кровоподтеки на шее казались широкими и темными. Конечно, окончательное заключение предстояло сделать патологоанатому, но уже и сейчас было ясно, что Глэдис умерла не легкой смертью, к которой мог привести перелом шейных позвонков. Ей пришлось изрядно помучиться.
– Очень плохо, – тихо заметила детектив Уокер. – Очень стыдно.
– Офицер у входа сказал, что это самоубийство, – произнес я, внимательно вглядываясь в искаженное лицо.
– Так мы это называем, – отозвалась Уокер.
– Мы?
– Я руковожу подразделением по расследованию самоубийств. Все решит экспертиза, но… я видела уже немало подобного. Это действительно самоубийство.
– А записка была? – уточнила Брук.
– Записок обычно не бывает.
Из кармана пиджака я вытащил маленькую записную книжку и начал делать кое-какие пометки. Обошел тело и остановился за спиной Глэдис. На голубых джинсах, прямо на ягодицах, растеклось широкое бледное пятно.
Я смотрел на него, наверное, с минуту.
– Вы заметили это? – наконец спросил я детектива Уокер.
Она подошла и взглянула туда, куда я показывал.
– Моча, – коротко заметила она.
– Точно.
– Они всегда…
– Знаю. Но взгляните на пятно. Оно растеклось почти по ширине ягодиц. Я, конечно, не детектив, но если бы она умерла вот в таком положении, то, наверное, потекло бы по ногам, так ведь?
Казалось, Уокер хотела что-то сказать, однако сдержалась. Посмотрела на фотографа.
– Снимите это, – ледяным тоном распорядилась она.
– Уже сделал, – ответил он.
Уокер кивнула и снова принялась писать в блокноте.
– Любите играть в детектива, доктор?
Я обернулся к ней.
– Да нет, я просто…
– Ну так убирайтесь отсюда.
За нашими спинами, у входа в гараж, раздался крик.
– Катитесь отсюда к черту! – вопила женщина.
Все – Уокер, фотограф, Брук и я – беспомощно смотрели то друг на друга, то на фигуру у входа.
– Они убили ее! – не унималась Розалинда, тыча в меня пальцем.
– Что? – удивленно переспросил я.
– Они толкнули ее на это. До вчерашнего дня, когда они так ее расстроили, она была в порядке…
– Мадам?
Уокер шагнула к Розалинде.
– Они убили ее.
– Мадам…
– Если бы они здесь не появились, ничего бы не случилось!
– Мадам, почему бы нам не выйти на улицу?
Уокер положила руку на плечо кричащей Розалинды.
Та вырвалась.
– Не трогайте меня! – завизжала она и разрыдалась.
Детектив повернулась к нам с Брук и строго приказала:
– Оставайтесь здесь.
Потом бережно взяла Розалинду под руку и вывела во двор. Я снова посмотрел на тело.
