Войти в Тень

своим ноутом. Я же, поняв, что Martini мне уже хватит и спокойствия, кажется, тоже, попросил Джонаса проводить меня до спальни. Джо, ничуть не удивившись, помог мне встать из кресла и пошел со мной, чуть придерживая за локоть.

Плюхнувшись на кровать, я решительно запретил себе спать и, прикурив уже неизвестно какую по счету сигарету, попросил:

– Садись. Тебе не кажется, что нам надо поговорить?

Джонас присел на постель у меня в ногах и тоже закурил.

Тон его был усталый и немного прохладный.

– О чем?

Я был уверен, что, отпусти я его сейчас, он не заснет. Интересно, сколько дней он еще будет пытаться не спать? Этого никак нельзя было допустить.

– Расскажи мне, что с тобой было.

– Ты ведь прекрасно сам можешь все прочитать.

Тон у него становился все более хмурым. Он предпочел не смотреть мне в глаза.

– Могу, но я бы хотел знать именно твое восприятие. Как будто я со стороны и не могу прочитать тебя сам. Мне нужно понять разницу.

– Уж куда больше, – проворчал он, но рассказывать тем не менее, стал. – Дурь это все собачья, – и, чуть помолчав, продолжил: – Ну, все как обычно. С утра я думал, что надо бы пойти развеяться. Здесь, в общем, неплохие заведения есть, из тех, что ты мне показывал. Ну, до вечера думал, а потом что-то как щелкнуло. Думаю, прямо сейчас вот и пойду, оставлю Кая на тебя и пойду. Пошел, на свою голову.

Я уловил на своем сканирующем ментале первое серьезное вмешательство «левой» программы.

Джонас прикурил следующую сигарету от окурка. Говорить ему было сложно. Особенно на такие темы. Он же у нас целомудренный католик, со всеми оставшимися от религиозных россказней завихрениями в голове. Но признавать факты он умел, сказывалась армейская выучка. Например, то, что телесные потребности удовлетворять надо, иначе не получится ничего хорошего. Вот он и отправился успокаиваться, так сказать. Ssscchheisse… а ведь это я сам его и научил, и места здесь порекомендовал.

Тем временем Джонас продолжил:

– Я пошел, ну, ты знаешь, где фонтаны и прочая мишура, и девочки смешные такие в восточных платьях.

Конечно, я знал. Это был один из самых изысканных и дорогих борделей в городе. Я еще специально задержал на нем внимание ирландца, чтобы, если что, точно знать, где он, как и с кем. В его пристрастиях я уже примерно разбирался, вот и рассчитывал соответственно.

За время нашего отдыха он уже побывал там пару раз. Я потом интересовался впечатлениями, и ничего конкретного, конечно, не получил, хотя довольная улыбка и безмятежный взгляд рассказали мне достаточно, чтобы понять – ему понравилось, и он там будет завсегдатаем. Ну я в этом и не сомневался. Но все-таки было немного неожиданно, что наш бодигард купился именно на утонченность и изыски. Я-то думал, его потянет на что-нибудь более брутальное. Там оно тоже было в ассортименте, для мужчин с «тяжелым» характером, так сказать. Ан нет, музыка, фонтаны, парки и белопенные кружева, вот так, и не меньше.

Называлось полюбившееся заведение «У Присциллы».

Кто такая эта Присцилла и чем она заслужила увековечение на вывеске, не знал никто, даже сам владелец заведения. Видимо, название прилетело откуда-то совсем уж из глубины времен. При мне лично не было там никаких Присцилл, и вообще, по давно сложившемуся обычаю в качестве bordel maman там работал мужчина. Но клиенты есть клиенты, сменишь вывеску – потеряешь на заработке. Сотни мужчин сами туда ходили и детям рекомендовали, так что вездесущая пиар-поддержка масс, как всегда, сделала свое дело.

Но заведение было и впрямь выше всех похвал.

Я отвлекся на воспоминания, а Джонас, между тем, продолжал в своей манере рабочего отчета:

– Встретили меня, как обычно, проводили, куда сказал, девочек позвали, все нормально. Ну, я никуда не тороплюсь, лежу расслабляюсь по полной, мне кто-то плечи разминает. Парни какие-то рядом крутятся, выпивку предлагают. Ну, ничего необычного, вообще. А потом вижу, девочка одна ладонь к щеке прижала и как будто слушает что-то. И бледнеет на глазах прямо. Я, конечно, «ничего не заметил», но краем глаза стал присматривать. А она еще минут пятнадцать поскакала и как-то бочком-бочком за портьеры. И как будто исчезла. Вот, только что ткань обрисовывала задницу, а тут раз – и нет. Плоско. Ну, я как-то девиц стряхнул, типа мне надо по делу. И пошел. А когда обратно возвращался, шмыгнул по-тихому за драпировки все эти, за ширмы. И пошел интересоваться.

Вот и вторая часть программы вмешательства была поймана.

Не был у нас Джо настолько любопытен, да и излишним инстинктом «рыцаря на белом коне» не обладал.

Первый взгляд Джонаса, который я поймал на себе за весь вечер, был ужасно виноватый, но вина тут же сменилась отстраненностью исполнительного докладчика. Я покачал головой – объяснять ему все я буду позже.

– Дохожу я до этой портьеры, просачиваюсь так подпольно, хорошо еще, что освещение там сам знаешь какое. Да и спецэффекты все эти их, прибабахи. Короче, спрятаться – раз плюнуть. Н- да. – Ирландец взъерошил несколько отросшую за время отдыха густую шевелюру. – А там дверь такая панельная. То есть обычная тайная панель, кажется, на пневматике. Открытая немного. Я ее рукой толкнул, она и отошла совсем. Я за нее, а там ступеньки вниз куда-то. И слышу, как будто кто-то внизу ругается и всхлипы между руганью. Ну, думаю, девочка попала. Интересно, за что? Прислушиваюсь, а там уже что-то нехорошее пошло. Крики сдавленные, удары, вроде кто-то падает, и звук такой, как будто тело тащат. Ну, у меня рефлексы сработали. Я вниз.

Третий пункт. И даже дверь не закрыли, добрые люди. Заходи, дорогой, мы тебя небольно зарежем. А ирландец купился. Программа, черт бы ее побрал.

М-да, вот уж можно посмеяться, герой и рыцарь в одном флаконе. Благородное любопытство и геройство – самый страшный коктейль, не один человек пропал под его воздействием. Точно рассчитали.

Вместе со злостью я чувствовал странное уважение – я всегда любил профессионалов, в любом деле.

– Внизу оказался коридор. Правда, короткий. Я до конца его прошел по стенке. Ну, там еще дверь, я за нее и выглянул. Черт меня возьми, прости господи, вдруг показалось, что это сатанисты. Ну, знаешь, из тех дураков, что кошек режут и по кладбищам трахаются. Я чуть не заржал в голос. Но успел заткнуться, так как туда народ заходить начал. Странный. Вроде как все в этих дурацкий плащах, как сатанисты любят, а вот под ними и не так все просто. Костюмы приличные, некоторые, правда, не видно, но понять можно, что недешево все это. Женщины там тоже были не из простых.

Я попытался представить себе все это, а точнее, уже просто начал выкачивать картинку из памяти О'Келли.

…Зал и правда был большой и пафосный. Круглый. Высокие светильники с настоящими свечами создавали приятную атмосферу фильмов ужасов конца 90-х годов позапрошлого века. Ну, или что-то более дорогое, из того, что делают сейчас.

В центре – я просто обалдел – настоящее каменное надгробие. На полу – Джонас додумался и туда поглядеть – переплетение линий, напоминающее мистический узор. Свечи горят, камень стоит в центре, тишина и покой ожидания, только музыки не хватает, чтоб уж все как в кино. Ну, если пораскинуть мозгами не по стенам, то можно предположить, чего ждать – «satan show» для обеспеченных клиентов, желающих поразвлечься каким-то еще не приевшимся способом. Тут становится понятно, и почему девчонка хныкала и не хотела идти, – кто знает все эти примитивные штучки, поймет: ей лучше ночь с Джонасом, чем здесь, в компании пьяных идиотов, которые заказали себе шоу, – но заведение такого уровня может позволить себе многое. Тем более стилизация по виду вроде бы не из дорогих. Но вот люди, которых я увидел-считал в памяти у Джо, были совсем не подходящие для такого интерьера. Да и люди ли? Джонас и, как следствие, я