— Я прискакал как только мог быстро, — тяжело дыша, ответил Род. — Она в опасности?
Бром хмыкнул.
— Да, в опасности, хотя пока еще нет никаких признаков ее. Ты должен стоять на страже сей ночью рядом с ее постелью, чародей.
Род напрягся.
— Я, — сказал он, — не чародей, я простой солдат удачи, которому довелось немного узнать науки.
Бром нетерпеливо махнул рукой.
— Не время перебрасываться словами. Называй себя как угодно: поваром, плотником или каменщиком, все равно ты обладаешь чародейской силой. Но мы теряем время.
Он постучал тыльной стороной ладони по двери, та распахнулась, и вышел часовой. Он отдал честь и посторонился.
Бром мрачно улыбнулся и прошел через дверь.
— Все еще не доверяешь мне находиться у тебя за спиной, а?
— Не совсем.
— Именно это я и сказал.
Часовой вошел следом за ними и закрыл дверь.
Комната была большая, с четырьмя узкими закрытыми ставнями окнами по одной стороне. Пол был покрыт меховыми коврами, стены завешаны шелком, бархатом и гобеленами. В небольшом очаге трещал огонь.
Катарина сидела на широкой постели с пологом на четырех столбах, прикрытая до пояса стеганным одеялом и мехами. Ее распущенные волосы спадали на плечи бархатного, с горностаевой оторочкой, халата. Она была окружена щебетанием фрейлин, нескольких служанок и двух пажей.
Род опустился на колени рядом с постелью.
— Ваше Величество, простите мою медлительность!
Она бросила на него ледяной взгляд:
— Я не знала, что вас звали, — и отвернулась.
Род мрачно осмотрел ее.
Она сидела, привалившись к восьми или десяти пуховым атласным подушкам, веки ее были опущены в ленивом довольстве, на губах ее играла полуулыбка. Она наслаждалась единственным за весь день моментом настоящей роскоши.
Она могла быть в смертельной опасности, но она, безусловно, об этом не знала. Бром снова хранил тайну.
Она протянула руку к одной из фрейлин, та подала ей кубок подогретого вина. Катарина грациозным движением поднесла его к губам.
— Тпру! — Род вскочил на ноги, перехватил кубок на пути к ее губам и выхватил его левой рукой, в то время как правой он вытащил свой «рог единорога».
Катарина в изумлении уставилась на него, затем глаза ее сузились, а лицо покраснело.
— Что это значит, сударь?
Но Род глядел во все глаза на ножны кинжала — «рога единорога». Голос Векса произнес у него за ухом:
— Субстанция в аналитическом приборе токсична для человеческого метаболизма.
Но ведь Род еще не налил вино в рог. В нем ничего не было.
Просто воздух.
Род нажал шишку, превратившую рог в пурпурный.
Катарина в ужасе уставилась на поверхность ножен кинжала, окрасившуюся в фиолетовый цвет.
— Сударь, — ахнула она, — что это значит?
— Ядовитый воздух, — отрезал Род. Он сунул кубок служанке и оглядел комнату. Что-то здесь испускало ядовитый газ.
Очаг.
Род перешел к камину и поддержал рог перевернутым над пламенем, но цвет ножен померк до бледно- лилового.
— Не тут. — Род развернулся, поднялся на ноги. Он прошел через комнату, держа рог перед собой, словно свечку. Он остался бледно-лиловым.
Род нахмурился и почесал в затылке. Куда лучше всего положить гильзу с ядовитым газом?
Как можно ближе к королеве, конечно.
Он повернулся, медленно двигаясь к кровати с балдахином. Когда он подошел ближе к Катарине, цвет рога потемнел до фиолетового.
Катарина в ужасе и завороженно уставилась на рог.
Род медленно опустился на колени. Цвет рога потемнел до пурпурного и начал переходить в черный.
Род откинул простыни и взглянул под кровать. Там, перед ним, на каменном полу курилась жаровня.
Род схватил за длинную рукоятку и рванул жаровню к себе. Он повернул рог над дырочками в крышке — если ему не изменяла память, жаровни обычно дырочек не имели…
Рог превратился в траурно-черный.
Он поднял взгляд на Катарину. Та закусила зубами костяшки пальцев одной руки, чтобы не закричать.
Род повернулся и протянул часовому жаровню.
— Возьми это, — велел он, — и вышвырни в ров.
Часовой выронил копье, схватил жаровню и вылетел вон, держа ее как можно дальше от себя.
Род медленно повернулся к Катарине.
— Мы снова обманули баньши, моя королева.
Рука Катарины, отнятая ото рта, дрожала. Затем губы ее плотно сжались, глаза крепко зажмурились, кулачки стиснулись так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Затем глаза медленно раскрылись, в них был дикий свет, а по губам скользнула слабая улыбка.
— Мастер Гэллоуглас, останьтесь со мной. Все остальные, удалитесь!
Род сглотнул и почувствовал, что у него размякают суставы. В этот миг она была самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел.
Гвардейцы, фрейлины и пажи были уже в движении, устремляясь в зарождающуюся в дверях пробку.
Бром проорал приказ, и пробка не успела возникнуть. Через тридцать секунд комната была очищена, если не считать Рода, королевы и Брома О'Берина.
— Бром, — резко скомандовала Катарина, не сводя глаз с лица Рода. Сквозь ее улыбку начали показываться зубы. — Бром О'Берин, ты тоже оставь нас.
С миг Бром возмущенно смотрел на нее, затем плечи его поникли, и он тяжело поклонился.
— Хорошо, моя королева.
Дверь тихо закрылась за ним.
Катарина медленно снова откинулась на подушку. Она потянулась с роскошной ленивой грацией и протянула руку к Роду. Стиснувшая его ладонь рука была очень мягкой.
— Уже дважды ты подарил мне жизнь, мастер Гэллоуглас.
Голос ее звучал бархатным мурлыканьем.
— Очень… большая честь для меня, моя королева. — Род выругал себя, он был неуклюж, словно подросток, пойманный за чтением «Фанни Хилл»[17].
Катарина мило нахмурилась, подняв подбородок и коснувшись губ указательным пальцем.
Затем она улыбнулась и перекатилась на бок. Бархатный халат приоткрылся. Тут явно существовал обычай спать нагишом.
