— Медведи из снега, яблоки из льда, — огорчился мальчик. — Угадай, узнай… Попробуй угадай. Может, ты леший? Или тень… Кто же ты?
Искусственное крохотное солнце пришельцев уже нырнуло за верхушки деревьев, когда Максим в который раз вышел на берег озера. «Вот тебе и „угадай меня“, — грустно размышлял мальчик. — Все ноги исходил, все глаза проглядел. Никого и ничего. Даже чертёнок куда-то запропастился. И таинственных голосов тоже не слышно. Только смех в вышине».
Он безнадёжно и громко постучал в ворота замка — заперто. Отошёл, присел на жёсткую траву. Через минуту над головой прошумели крылья — к озеру снова прилетела Алая Птица. Она грациозно выгнула шею, приветствуя мальчика, и Максим устало улыбнулся: «Уже птицы узнают — примелькался». Впервые он увидел её утром — вспышку огня среди бледных кувшинок. Птица радостно щебетала, то садилась, то вновь кружила над озером — низко, чуть не касаясь воды. Алые полотнища крыльев распрямлялись, наполнялись тугим движением воздуха… Птица мальчику не надоедала, не заводила разговоров на человеческом языке, и это ему нравилось. Когда чудес и загадок слишком много, становится неинтересно.
«Никого. А ещё звали-приглашали, — подумал Максим. — Ну и пусть. Посижу немного, отдохну и пойду домой. Надоело. В самом деле, не пришельцы, а какой-то детский сад…»
— Ты опять грустный? — раздался за спиной знакомый голосок. Чертёнок сегодня принарядился. Маленький оранжевый камзол явно мешал ему, хотя на вид был эластичный и лёгкий, словно пушинка.
— Мешает, — вздохнул чертёнок. — Хозяйка заставила. На Земле, говорит, нагишом гулять не принято. Ну и глупо, глупо… А ты сегодня уже проказничал?
— Постой! — обрадовался Максим. — Ты сказал — хозяйка. Кто она?
— Не знаю, ничего не знаю, — опять заскулил бесёнок и хотел было улизнуть, но мальчик ловко поймал его за хвост, дёрнул и вполне серьёзно пригрозил:
— Не скажешь — оторву!
— Нечестно, нечестно, — затараторил чертёнок. — Она везде. Она разная. У неё тысяча лиц. Она весёлая. Ой, я больше ничего не знаю, отпусти. Пойдём веселиться.
— Только ненадолго, — сказал Максим. — Меня ждут на станции.
В душе он обрадовался чертёнку. Как-никак, хоть живая душа рядом.
— Хи-хи-хи, — веселился попутчик, то подпрыгивая на ходу, то забегая вперёд. — Мы устроим тарарам так, что жарко станет нам. Тарарам, тарарам, тарарамушка…
Они шли медленно. Вечерней спокойной красотой сияли деревья — от макушек, ещё купающихся в последних лучах искусственного светила, до корней, то здесь, то там яростно рвущихся из-под земли. Молодое веселье бродило в листве, пружинило стеблями трав, закипало в разноцветных каменьях самых причудливых форм. Мир Купола был полон непонятного волшебства и очарования.
Внезапно деревья кончились, Максим и чертёнок вышли на большую поляну. Это была настоящая сказочная поляна. В зарослях незнакомых цветов, кое-где ограждённые валиками низкорослого кустарника, уютно расположились «подарки» пришельцев. Всё то, что гремело и подпрыгивало на ледяной площадке возле станции, удирая от людей, — шары, «кирпичи», хитроумные аппараты.
«Подарки» опять празднично сияли, неудержимо влекли мальчика к себе.
Всё на этой поляне поражало воображение. На тонких стеблях — зелёные «теремки». Из «кирпичей» кто-то выстроил весёлый лабиринт. В небе на серебряных нитях кружат гирлянды большущих шаров, а ближе к лесу на таких же нитях, образующих тоненькие ободы, висят прозрачные колокольчики кабин. Рядом с ними уже знакомые цилиндры выстроились, только здесь они почему-то на колёсах. Точь-в-точь — батарея старинных пушек.
— Поехали, поехали! — закричал чертёнок и подскочил к небольшому устройству, похожему на пульт управления.
«Пушки» гулко выстрелили, и в небе распустились разноцветные гроздья фейерверка. Жидкий огонь наполнил шары гирлянд. Закружились, зазвенели колокольчики кабин. Повсюду что-то ухало, шипело, тысячи огоньков зажглись в непонятных устройствах.
— Тарарам, тарарам — веселиться надо нам, — пропел чертёнок, на ходу вскакивая в кабинку голубого, брызжущего искрами волчка. Тот подпрыгнул, помчался зигзагами над поляной.
«Пушки» выстрелили опять, и в одном из зелёных «теремков» вдруг открылся вход.
— Не трусь, малыш, — посоветовал чертёнок, пролетая мимо на своём электрическом мустанге.
Максим осторожно шагнул в «теремок», охнул от неожиданности и полетел, барахтаясь, в чёрную бездну. Спустя несколько секунд, поборов мгновенный страх, мальчик заметил, что вокруг него сияют звёзды. Мириады звёзд. Вот эта, жёлтенькая, кажется совсем рядом. Даже не звезда, а косматый огненный шарик. Если бы посмотреть на неё поближе — что там? Не успел Максим додумать эту мысль, как его снова швырнуло в звёздное крошево, в холодную беспредельность вселенной. Жёлтый шарик быстро разрастался, превратился в огромное светило. Дохнуло жаром. И тут Максим узнал в звезде родное Солнце. И заметил шарики поменьше, торжественно и плавно плывущие в пустоте. Каменистый — Меркурий, перламутровый и туманный — Венера, голубенький — Земля.
— Ура! Я лечу! — закричал Максим.
«Я хочу теперь туда, к звёздам», — подумал мальчик, поняв, что все желания его здесь каким-то образом сразу исполняются.
Он снова полетел. Несказанно быстро, пронизывая пространство, будто стрела. Он летел, и миры то разбухали перед его взором, открывались в движении своём и жизни, то сжимались и исчезали. Максим видел планеты — молодые и яркие, цветущие и спокойные, дряхлые и умирающие. Он что-то пел, кричал, приветственно махал рукой мирам-полустанкам, мимо которых проносил его удивительный аппарат пришельцев.
Но тут Максим вдруг вспомнил, что всё это великолепие вселенной пока несбыточное, невозможное для людей, доступное только пришельцам, которые лишь играют и притворяются, которые… Понимать это было очень обидно.
— Назад! — закричал в ярости Максим. — Довольно! Не хочу здесь! Не хочу летать в вашем аттракционе!
Чёрные бездны послушно сжались, звёздные миры погасли, и Максим кубарем выкатился из «теремка».
— Не понравилось? — участливо спросил чертёнок. — Мне тоже. Глубоко и холодно.
Максим больше не оглядывался по сторонам, не восторгался. Он на всякий случай снял поляну «пуговицей» видеомагнитофона, попрощался с чертёнком.
— Ты веселись, а я пойду. Посмотрю ещё раз на птицу и пойду. Надоело играть в прятки. Не скучай.
— Мне не положено скучать, — чертёнок выбил копытцами дробь, бодро махнул хвостом. — Нет у меня программы такой — скучать. А то чего, я бы смог…
Мальчик шёл быстро и решительно. Вот и озеро — голубеет среди деревьев. Но что это? И откуда музыка?
Максим замер.
На водной глади, среди кувшинок и брызг, танцевала девочка. Она была в алой воздушной накидке, вокруг тонкого лица, словно языки пламени, разметались огненные волосы. Она то бежала по кругу, едва касаясь босыми ногами воды, то вертелась волчком, и руки её взлетали и падали в такт мелодии. Казалось, что музыка не приходит извне, а рождается в самой девочке — то плавная, как её движения, то стремительная, брызжущая внутренним светом.
— Ой! — воскликнула девочка, заметив Максима, и остановилась. Она подбежала к берегу — запыхавшаяся и немного смущённая.
— Это ты?! — девочка говорила гортанно и быстро, словно щебетала. — Наконец это ты. Ты угадал меня, и я не стала больше прятаться. Ты рад?
— Разве угадал? — смутился Максим. — Я уже собрался было уходить, только ещё раз захотел посмотреть на птицу и вернулся. Она плавала здесь. И летала. Красивая такая, алая…
