Дорога превращений. Суфийские притчи

Хоть некий влюбленный всем сердцем любил,
Предметом любви отвергаем он был.

Но он не сдавался, и снова, как прежде,
Всё ждал день за днем, преисполнен надежды.

От цели желанной он не отходил,
И чувство ответное всё ж пробудил.

Не веря глазам, прочитал он посланье:
«Сегодня твое я исполню желанье,

Тебя посещу я порою ночной,
Дождись меня в полночь – и будешь со мной!»

Тут свет воссиял для вздыхавшего тяжко,
И в жертву Аллаху принес он барашка.

Впервые смеялся он, а не рыдал,
И с сумерек самых свидания ждал.

Но слишком он, видно, душой утомился:
Сперва головою на ложе склонился,

Подумал потом: «Подремлю хоть часок!» —
И, не раздеваясь, на ложе прилег.

А в полночь послышался смех где-то рядом:
Небрежно окинув заснувшего взглядом,

Отрезав кусок от его рукава,
Явилась любовь – и была такова:

Мол, вижу, в любви ты поднялся не выше
Игривой и ветренной страсти мальчишьей!

Очнулся влюбленный, рукав увидал,
И долго смотрел на него – и рыдал...

...Не бодрствуя сердцем, мы с вами едва ли
Достигнем того, о чем страстно мечтали!

Старуха и сокол

Настоящий наставник («царь») – только тот, кто понимает особенности души ученика и неповторимость его земной миссии («ведь я-то знаю, что такое – сокол!»). Обучение у того, кто ко всем применяет одни и те же методы воздействия («птичница»), может иметь трагические последствия, поскольку в этом случае из души вытравляются ее важнейшие отличительные свойства и те дарования, которые необходимы для творческих взлетов («где же крылышки твои?!»). «Забота и доброта» подобного лжеучителя («старушка добрая») не должны вводить в заблуждение искателя Истины. С другой стороны, «царский сокол» означает душу, удалившуюся от Бога («на царя озлился») и подвергшуюся за это страданиям в земном мире.

Д. Щ.

Старуха и сокол

Раз царский сокол на царя озлился
И, улетев, в жилище поселился

У некой птичницы. В избушке сей
Немало было уток и гусей.

Старушка добрая его схватила
И крылышки ему подкоротила:

Мол, так ты больше на гуся похож! —
И слезы птицы капали на нож...

Потом она сказала: «Клюв твой крив,
Слегка подрежем – станешь ты красив!» —