котором я ее сюда притащил.
Внезапно он выбросил вперед руку и с такой силой сжал шею индианки, что у той глаза вылезли из орбит.
– Послушай, сука! Ты во всем будешь ей угождать, поняла? – прошипел он.
Он отпустил ее и швырнул на землю. Повернувшись к Джули, он снова растянул рот в улыбке.
– Не волнуйся, любовь моя. Я сделаю тебя счастливой. Вот увидишь. Еще несколько рейсов за оружием – ты, конечно, будешь ездить вместе со мной, – и мы присмотрим себе симпатичное гнездышко где-нибудь в чудесном предгорье. Ты будешь моей королевой. У нас будут дети, много детей… ты и в самом деле станешь моей дорогой Луизой. И я всегда буду о тебе заботиться.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Из горла Сюджин вырвался низкий утробный звук. Эрлоу заколебался. Ладно, впереди у него теперь уйма времени.
Он выпрямился.
– Делай, что тебе велено, Сюджин, – приказал он. – Я вернусь к ночи. Помой ее и обогрей, да приготовь ужин.
– Нечем охотиться, – сказала Сюджин.
– Даже не думай, дура, я не отдам тебе нож, – усмехнулся он. – Поймай что-нибудь голыми руками. И лучше все же приготовь еду к моему приходу.
Внезапно тишину разорвал громкий, пронзительный крик – это Сюджин пришла вдруг в неописуемую ярость. Она завопила что-то на своем языке и бросилась на Джули, которая оказалась совершенно беззащитной под градом обрушившихся на нее ударов. Но они не успели причинить ей особого вреда, так как Эрлоу тут же схватил Сюджин за волосы и отшвырнул ее в другой угол хижины.
– Я предупреждал тебя, тварь! – хрипло зарычал он, вытаскивая из штанов ремень. – Тебя снова нужно проучить, и уж этот-то урок ты запомнишь.
Сюджин свернулась в клубок и закрыла руками свой раздутый живот.
– Эрлоу, нет! – закричала Джули, когда ремень, со свистом прорезав воздух, опустился на Сюджин. – Ты же убьешь ребенка! О Боже, остановись!
Ремень опускался снова и снова. Сюджин стонала, извиваясь от боли, она даже не пыталась закрыть лицо, оберегая только живот. Одежда уже пропиталась кровью. Джули зарыдала.
– Эрлоу, чтоб ты сдох!
Эрлоу Вэнс просто остолбенел. Ремень выпал из его рук. Он медленно
– Чтоб я сдох? Чтоб я сдох? Я верно расслышал, Луиза? Боже мой! Нет! – Он упал на колени. – О, Луиза, прости меня! Я вынудил тебя выругаться, только подумать! Я ужасно виноват. Скажи же, что ты меня прощаешь, пожалуйста, пожалуйста…
Джули посмотрела на Сюджин, которая всхлипывала и в ужасе озиралась по сторонам. Слезы, смешиваясь с кровью, заливали ее лицо. Джули, насколько позволяли ей веревки, отчаянно зажестикулировала, пытаясь дать девушке понять, что ей лучше побыстрее убраться отсюда. Они имели дело с настоящим сумасшедшим. Нужно было вести себя крайне осторожно. О Боже, ну почему же она не убегает?
Сюджин наконец поняла. Медленно, превозмогая боль, она сантиметр за сантиметром стала продвигаться к двери. Джули глубоко вздохнула и взмолилась о том, чтобы ей удалось отвлечь Эрлоу.
– Да, Эрлоу, я прощаю тебя, – прошептала она. – Все в порядке. У нас все будет хорошо. – Что же еще ему сказать?
– Я знал! – закричал Вэнс, и из его глаз брызнули слезы радости.
Джули внимательно наблюдала за ним, настойчиво приказывая себе улыбаться.
– Ты так добра ко мне, Луиза, то есть Джули. О Господи, я действительно хочу называть тебя Луизой, потому что ты и есть моя драгоценная Луиза, воскрешенная милостивым Богом, который знает, что я не могу жить без тебя. У нас будет хорошая жизнь… счастливая жизнь. Вот увидишь. О, Луиза, дорогая моя! Я буду к тебе очень добр. Сначала родится девочка, Бетси – Бог ее тоже воскресит, – и мы будем так же счастливы, как и раньше. Даже еще счастливее. О, Луиза, я так тебя люблю…
– Все будет хорошо, Эрлоу, – повторила она, следя за тем, чтобы ее голос звучал ровно и ласково.
«О, пожалуйста, – беззвучно взмолилась она, – пусть он мне поверит». Она глубоко вздохнула и произнесла:
– А теперь принеси мне одежду. Нельзя же мне лежать в таком виде. К тому же я замерзла.
Его глаза сузились, и Джули запаниковала. Неужели он раскусил ее?
Вэнс придвинулся ближе, и лишь собрав в кулак всю свою волю, Джули смогла стерпеть прикосновение его влажных трясущихся губ.
– О Боже! – выдохнул он, выпрямляясь. Блаженно улыбнувшись, он дико затряс головой в неожиданном приступе радости. – Нам будет так хорошо, Луиза, так хорошо! Те, другие женщины… я просто удовлетворял свою похоть. С тобой же у нас всегда была настоящая любовь. И это повторится. Я точно знаю.
Эрлоу поднялся на ноги и, не сказав больше ни слова, снял с гвоздя свою накидку и с решительным видом вышел в занимающееся холодное утро.
Джули осталась лежать в затхлой, сырой лачуге. От запаха влажной земли к горлу подступала тошнота. Она продолжала пытаться ослабить веревки, хотя понимала, что это бесполезно. Вот так, подумалось ей, наверное, и чувствуют себя червяки: кругом одна земля, можно только ползти и извиваться.
Услышав скрип двери, она затаила дыхание и прищурила глаза – даже слабый свет раннего утра казался ей нестерпимо ярким. Дверь открывалась мучительно медленно. В щели показалось лицо Сюджин, и
