Девяти. А это — куча земли. Это ничто, пока ты ее не оживишь».
Краем глаза девушка заметила движение, и во рту у нее вдруг пересохло. Куча не должна двигаться. Она не может двигаться.
«Колдовство уже не может идти неправильно!»
«Откуда ты знаешь? — спросил внутренний голосок. — Ты никогда раньше этого не делала».
Чандра прикусила губу, чтобы сдержать бесполезное ойканье, и пристально посмотрела на своего голема, силясь разглядеть в темноте детали. Возможно, это не такая блестящая идея, как ей показалось сначала. Ночной ветерок, насыщенный запахом влажной земли, пронесся по башне, подхватил комочек почвы и разбил его в пыль о камень.
Чандра вспомнила, как дышать.
— Идиотка! — тихо сказала она. — Потерять столько времени на глупые страхи!
Она торопливо вдавила два овальных агата в темные ямки, оставленные для глаз, и, смочив землю каплей слюны, приклеила девять своих волосков к макушке голема.
Внимательно наблюдая за танцем Девяти, Чандра приготовила пергаментную полоску и костяной кинжал, еще раз проверила слова, которые заранее написала на них. Она вовсе не жаждала выйти замуж, но еще меньше ей хотелось быть разорванной на куски своим собственным творением. Она медленно втянула носом прохладный ночной воздух и выдохнула через рот, чтобы обрести спокойствие, которое ей понадобится уже через несколько мгновений: без него она не сможет направить силу по выбранным путям.
И не обрела его. Сердце лихорадочно забилось. Что сделает с ней голем, если она допустит ошибку? Что сделает с ней сила, если она не сможет ею управлять? Она не готова к этому колдовству. Не следовало браться за него без Раджит; хоть она и не Чародей Девяти, но все же весьма могущественная чародейка Первого.
Надо остановиться. Сейчас же. Пока дело не зашло слишком далеко. Бросить. Пусть корабль с первой третью ее приданого отправится завтра без нее. Лучше придумать что-нибудь другое.
Или выйти замуж за принца. Любой вариант предпочтительнее того, что может случиться здесь, если колдовство пойдет неправильно.
«Нет! Это смешно. Я знаю, что делаю». Возобновив вдохи и выдохи, — Чандра подавила нарастающую панику.
«Ты ведешь себя, как твой отец, — негодовала девушка. Капельки пота холодили кожу на груди. — Истеричная. Глупая. Идешь на поводу у эмоций, которые хотят разрушить тебя, как разрушили его. Ты не такая, как твой отец!» Нет, она не такая. Больше нет. Отрезвляющий гнев занял место страха. Когда звезды расположились в нужном сочетании, Чандра нырнула в спокойствие и вонзила острие ножа в подушечку большого пальца.
Девять капель крови упали в углубление в центре вылепленной груди. Когда девятая капля, почти черная в свете звезд, ударилась о землю, Чандра вложила свернутую полоску пергамента в безгубую прорезь, которая служила голему ртом.
А потом она сжала зубы, чтобы не закричать, когда сила Девяти хлынула через созданный ею фокус.
— Все на борту? — Зычный голос второго помощника легко перекрыл шум на причале.
— Да, сэр, — ответил матрос у сходней. — Два дворянина, шестеро слуг и целая груда барахла уже погружены.
— Шестеро? Мне сказали — пятеро.
Матрос выглядел смущенным. Разве он не это сказал?
— Так точно, сэр. Два дворянина, пятеро слуг.
— Пятеро?
— Да, сэр.
Помощник набрал полные легкие воздуха, чтобы отчитать нерадивого матроса, но внезапно передумал. Пять, шесть — какая разница, одной сухопутной крысой больше или меньше.
Так продолжалось все три дня плавания. Пять слуг. Шесть. И никто, казалось, не придавал этому значения.
Чандра была очень довольна собой. Она ела со слугами, не знавшими, сколько их — пятеро или шестеро, и почти совсем не спала. Поначалу девушка беспокоилась из-за дворян, которых отец послал сопровождать приданое: если б они хорошо ее знали, ей вряд ли удалось удержать чары, но, к счастью, эти два лорда видели Чандру при дворе всего раз или два за последние пять лет. Незамеченная, или по крайней мере не привлекающая к себе внимания, она проводила дни, исследуя новый мир дерева, и воды, и пеньки, и смолы, а по ночам отмечала едва уловимые изменения в танце звезд.
«Это не приключение, — строго сказала себе девушка, когда корабль перевалил через волну и соленые брызги окропили ее волосы. — Если я смогу убедить принца отказаться от этого брака, тогда у меня будет время справиться с Кезином и его наследованием». Чандра не сомневалась, что найдет окончательное решение.
Морская птица пронеслась мимо паруса, и она ухмыльнулась, на миг ощутив угрызения совести из-за бедного голема, оставленного дуться в ее башне. Спасибо Одной, что она не едет ко двору в этом сезоне, ибо могли возникнуть сложности, намного превосходящие ограниченные способности голема. Вновь подумав о своем создании, Чандра встрепенулась и потерла руки, вдруг покрывшиеся мурашками. Она не представляла, что фокусировка необходимой силы для оживления ее двойника причинит такую боль. «Я имею полное право наслаждаться этим новым миром». Даже сейчас девушка чувствовала слабое эхо той боли, проносящееся по каналам, все еще ободранным и чувствительным. «Я заплатила за это».
На третий день, поздно вечером, когда были видны только мрачные тучи, нависающие над кораблем, и волны катились черными тенями, Чандра села в укромный уголок и поставила меж коленей маленькую серебряную чашу. Из-под простой коричневой туники служанки девушка вытащила медальон, прибывший с посланцем от короля Джаффара.
«Мой принц умоляет вас принять этот медальон, — гласило письмо, письмо, потому что Чандра отказалась встретиться с посланцем. — Он переходит прямо из его рук в ваши».
Девушка очень сомневалась в этом, но портрета и локона черных волос, вложенных в медальон, будет достаточно для ее замысла, если, конечно, это действительно волосы принца. Она покатала в пальцах мягкую прядку. Если это волосы Дарвиша, то там, в Ишии, весьма беззаботно относятся к колдовству. Возможно, Чандра наставит их на путь истинный за время своего визита.
Поставив медальон в качестве образца, она бросила несколько волосков в чашу с водой и призвала силу. При воспоминании о боли инстинктивно напряглась, но с облегчением почувствовала только старое знакомое покалывание. Раджит не одобряла подглядывание посредством колдовства, но она же говорила, что знание это сила. И Чандра решила: все новое, что удастся узнать о ее женихе, может только помочь ее планам.
Вода потемнела, затем посветлела, и начало формироваться лицо. Как будто то же самое лицо, что и на портрете, насколько можно было разобрать сквозь искажения.
Сначала она подумала, будто эти искажения и гримасы означают пытку, ибо поле зрения было ограничено одним лицом, но когда она осторожно передвинула фокус, все стало понятно.
Но тут волосы растворились, и в чаше больше не было ни видения, ни воды.
«И они хотят, чтобы ради этого я отказалась от силы Девяти?» — возмутилась Чандра, убирая оставшуюся прядку обратно в медальон. Судно накренилось. Чаша скользнула к перилам, и девушка едва успела поймать ее. Если принц такой независимый, как сказала Аба, будет не слишком трудно отговорить его от предложенного брака. Наморщив лоб, Чандра пыталась вспомнить, как выглядела партнерша принца. Пожалуй, ей же лучше, что Дарвиш предпочитает женщин более… жирных.
Рано утром она облокотилась на гладкое дерево перил, жалея, что путешествие подходит к концу. За время, проведенное в море, она открыла для себя новый мир, новые линии силы, новые фокусы, новый образ жизни. И теперь Чандра должна оставить все это, дабы убедить принца, что он не хочет жениться на ней. Жизнь, пришла к выводу чародейка, бывает иногда ужасно несправедливой.
Заря окрасила белые террасы Ишии в нежно-розовый цвет, но взгляд Чандры был устремлен к тонкой струйке дыма, поднимающейся над городом. Девушка предположила, что дым идет из вулкана, хотя сам
