— Это не обязательно оправдывает тебя, — отрезал лорд-канцлер.
— Вы обвиняете моего королевского брата в краже Камня?
Вопрос Шахина был шелковый, но то был шелк петли, стягивающей горло. За последние несколько недель наследник все больше и больше обнаруживал в себе крайнюю неприязнь к вездесущему советнику отца. В том, что этот человек предан трону, принц не сомневался, но ему совсем не нравилось, как эта преданность проявляется. По мнению Шахина, лорд-канцлеру пора было указать на место.
Старик распознал этот тон и торопливо поклонился.
— О нет, мой принц! Вовсе нет. Но он делит свои покои с известным вором…
— И все мы знаем, что если б этот вор сделал ночью хоть один шаг, вы бы узнали об этом в ту же секунду. Так что давайте оставим глупости, — последнее относилось в равной мере к лорд-канцлеру, Дарвишу и Аарону, — и перейдем к делу. — Глаза под нависающими веками пригвоздили Аарона к плиткам пола. Юноша чувствовал себя кроликом под взглядом ястреба. — Ты не мог взять Камень, но ты, вероятно, знаешь, кто мог. Скажи нам.
Аарон перебрал в уме прочих воров Ишии. В конце концов, он им ничем не обязан.
— Если Камня нет, что удержит Госпожу? — В словах Дарвиша звучал страх.
Ответила жрица. Ее высокий, чистый голос стал пронзительным от усилий оставаться спокойной.
— Даже действующие вулканы не извергаются постоянно. Чародеи храма и дворца фокусируют силу, чтобы перекрыть дым и запах и скрыть пропажу от народа. Они всегда наготове, если случится худшее.
Дарвиш кивнул.
— Значит, чародеи знают, — с облегчением пробормотал он. А кто еще?
— Только мы шестеро и старший жрец в храме. — Женщина затеребила пальцами красные и желтые кисточки, висевшие на поясе соответственно ее сану, но лицо ее оставалось бесстрастным. — Если народ узнает…
— Если народ узнает, — договорил за нее Дарвиш, — паника сотрет Ишию с лица земли еще до того, как у вулкана появится шанс это сделать.
— Я рад, что вино не совсем сгноило твои мозги, братец, — саркастически произнес Шахин.
Аарон был уверен, что уловил под сарказмом одобрение, но не успел он задуматься над этим, как снова заговорил король.
— У кого Камень, вор?
Юноша уже давно оценил городских воров — все они кретины.
— Этот вор не из Ишии.
Зубы короля сверкнули в седине бороды. Ни на мгновение Аарон не поверил, что это была улыбка.
— Ты абсолютно уверен?
— Да, уверен. — «Он рубит своей силой, как мечом. А мой отец ударял своей, как дубиной».
С этой мыслью пришли воспоминания: огромный рыжебородый мужчина, темноволосая девочка, присевшая у его ног, ее голубые глаза расширены от ужаса; с этими воспоминаниями нахлынула буря эмоций — вина, гнев, ужас, боль, — слишком плотная, чтобы дышать. НЕТ! Вор отшвырнул и память, и эмоции обратно за стены. «Я покончу со всем этим!» Он отринул и стены, не оставив ничего, кроме пустоты.
Пустоты и Дарвиша. Но с Дарвишем он мог справиться. Ему не следовало покидать комнату принца. Он должен был остаться там и ждать смерти.
Избегая беспокойного взгляда Дарвиша, Аарон обратился прямо к королю.
— Я бы не смог это сделать, а я был лучшим.
— Лучшим? — насмешливо переспросил лорд-канцлер.
— Да, — просто ответил Аарон. Ему плевать, верят они или нет.
Лорд-канцлер с улыбкой развел пухлые руки.
— Изволь посмотреть, где ты теперь!
— Едва ли это его вина! — прорычал Дарвиш.
— И вряд ли это имеет отношение к делу, — вмешалась жрица. — Эти ребяческие препирательства не помогут нам вернуть Камень. — Она вдруг осознала, кого бранит, и покраснела. — Прошу прощения, возвышеннейший.
Аарон слышал этот спор. Едва ли его вина?
— Что это значит — «едва ли моя вина»? — Он засыпался. Кто еще может нести его вину?
Дарвиш, настороженно следивший за отцом, взглянул на юношу.
— Я не сказал тебе? А я думал, что сказал. Твоя кошка была нарочно подпилена и не
выдержала твой вес. Это не могло произойти случайно.
Нарочно подпилена. Нарочно подпилена. Холодная ярость хлынула в душу Аарона, чтобы заполнить пустоту — заполнить и перелиться через край. Вор не видел, как Дарвиш попятился. Он не видел, как король, наследник, жрица и лорд-канцлер наблюдают за ним с одинаковым опасением на лицах. Перед ним маячила жирная рожа и папироса, подпрыгивающая на толстой, сальной губе.
Когда Аарон заговорил, его голос напоминал осколки льда. Есть только одно место в Ишии, где может быть Камень.
Даже сильный ветер с гавани был не способен одолеть смешанные запахи гнили, и грязи, и слишком большого скопления людей на слишком маленьком пространстве. Дарвиш с трудом сдерживался, чтобы не дышать через рукав, как делали многие молодые дворяне, по разным причинам попадавшие в эту часть города. Он хмуро отмахнулся от ноющего попрошайки, перешагнул через кучу отбросов — жирные мухи, облепившие ее, были так раскормлены, что даже не пытались взлететь, — и невольно подумал: а не лучше ли будет вулкан?
Трое стражников за его спиной бранились вполголоса, им это место нравилось еще меньше, чем Дарвишу. Он-то хоть знал, зачем они здесь. А стражникам сказали, что их принц продал что-то, чего не должен был продавать, а его домашний вор узнал, где это находится, и они должны будут применить силу на тот случай, если у их господина возникнут проблемы с возвращением собственности. Не самая благая цель, чтобы облегчить прогулку по самым скверным трущобам Ишии.
— Троих хватит? — спросил Дарвиш.
— Ты когда-нибудь ходил больше чем с тремя?
— Нет.
— Тогда большее количество вызовет подозрения. Люди начнут задавать вопросы, а чем больше вопросов, тем больше шансов, что горожане узнают и запаникуют. — Жрица покачала бритой головой с темной щетиной. — Прежде всего народ не должен узнать, что Камень пропал.
— Какая удача для всех нас, братец, что твоя репутация позволяет тебе ходить к подобным людям, не вызывая недоумения. С тобой будет твоя сабля, — прибавил Шахин. — Возможно, тебе представится случай доказать, что ты умеешь орудовать ею не хуже, чем бутылкой.
Глаза Аарона были слишком холодны для человеческих глаз.
— У Херрака нет стражников — иначе ему пришлось бы делиться своими сокровищами. У него лучшие защитные заклятия, какие только можно купить за деньги. Но я уже проходил через заклятия Херрака, они знают меня. И Херрак думает, что я мертв.
Дарвиш понимал, его возвышеннейший отец не положился бы на него, если б имел хоть какой-то выбор. Однако выбора не было, ибо жрица права. Прежде всего народ не должен ничего узнать. Но Дарвиш не понимал Шахина; его слова были скорее вызовом, чем напутствием.
Аарон остановился перед знакомым домом; казалось, он вот-вот рухнет. Все три этажа покосились под разными углами, и камень, некогда белый, потерял свою форму во множестве оттенков серого. Только под самым карнизом с крошащейся кариатидой сохранился кусок обсидиановой инкрустации, которая много лет назад сделала этот дом достопримечательностью округи.
Дверь в нише открывалась прямо на грязную улицу. В ее укрытии Аарон сказал практически свои первые слова после ухода из дворца:
— Они останутся здесь, снаружи.
Стражники дружно повернулись к принцу.
— Оставайтесь, — согласился Дарвиш. — Если б он хотел убить меня, то мог бы сделать это прошлой ночью без всякого труда.
