— Ну? — спросил Шахин, предлагая гостю выпить.
Принц ясно дал понять своим слугам, что им следует найти себе дело где-нибудь в другом месте, пока они с лордом Балином разговаривают.
Благодарно кивнув, лорд Балин принял кубок.
— Если б лорд-канцлер был немного толще, — устало вздохнул он, — вы могли бы засунуть его в вулкан и одним махом решить большинство ваших проблем.
— Ты отправил кого-нибудь к чародею?
— Да, ваше милостивейшее величество. Мудрейшему Палатону уже сообщили, что принц Дарвиш и вор в городе.
— Я хочу, чтобы их нашли, лорд Рахман.
Пожилой лорд развел руками.
— Стража продолжает искать, Ваше милостивейшее величество, но Тиволик — большой город, и если у молодого вора есть друзья среди ему подобных…
Король Харит забарабанил пальцами по подлокотникам.
— Ему подобных, — фыркнул он. — Обещай кошелек золота и полное помилование любому, кто сообщит о них сведения, необходимые для их поимки, и «ему подобные» у тебя в кармане.
— Прости. Я не могу. Это больно.
Дарвиш мягко похлопал Чандру по плечу.
— Эй, все хорошо! Без бороды я больше не похож на Шахина, а с иллюзией на глазах не похож на себя. Со мной все будет хорошо.
Девушка отняла ладони от лица и яростно посмотрела на принца.
— С тобой все будет хорошо? А если я никогда больше не смогу сфокусировать силу?
— Ничего, — успокоил ее Дарвиш, — мы придумаем другой способ достать Камень.
— Я говорю не о Камне, ты, тупоголовый индюк! Я говорю о себе! — Голос сорвался, и она снова спрятала лицо в ладонях. «Я не заплачу. Нет!» Она не заплакала, когда пыталась изменить внешность принца и корчилась на полу от боли, и не заплачет сейчас.
— Тебе просто нужно время на поправку, — вмешался Аарон. — Ты пережила жестокое нападение. Что удивительного, если у тебя все еще остаются открытые раны?
— Они заживут? — Чандра ужасно смутилась, услышав, как дрожит ее голос.
— Если ты перестанешь сдирать струпья.
— Фу, Аарон!
В ответ он чуть приподнял плечо, и девушка слабо улыбнулась. К этому одетому во все коричневое человечку с каштановыми волосами, коричневой кожей, но с голосом и манерами Аарона еще надо привыкнуть. Чародейка критически оглядела юношу: краска из грецкого ореха изменила внешность Аарона без магической силы. А Дар… ну, Дар тоже более или менее. Так что пока можно не фокусировать силу. А ноги и голова по-прежнему работают отлично. Чандра с облегчением вздохнула и бодро вскочила.
— Ладно, — сказала она, — пошли.
Она запрыгала вниз по лестнице, и Дарвиш прошептал, чтобы она не слышала:
— Ты здорово ее взбодрил. Я и не подозревал, что ты так много знаешь о чародеях и силе.
— Я не знаю.
— Не знаешь? Ты соврал?
— Я здорово ее взбодрил, помнишь?
Дарвиш не нашелся, что ответить, поэтому они продолжали спускаться молча.
— Ну, — спросил Аарон на улице, когда они догнали Чандру. — Куда идем?
Еще в номере принц сказал, что у него есть план, и вор был рад этому. У него не было сил что-то придумывать. Его жизнь, когда-то подвешенная, теперь оказалась отрезанной и неслась по течению. Юноша чувствовал себя выставленным напоказ. К счастью, Дарвиш и Чандра относились к нему как обычно, и в ту минуту, когда Аарон наконец выбрался из постели с опухшими глазами, измученный беспокойной ночью, полной кошмаров, они разговаривали с ним в присущей им манере. Он бы не вынес сочувствия или утешения. Ему не нужно ни то, ни другое. Ему нужны они неизменившиеся, и нужно время, дабы убедить себя, что он не должен больше нести бремя вины за смерть Рут. А это будет нелегко.
— Мы идем к гавани, — сказал Дарвиш. Заходящее солнце слепило глаза, и он набросил на голову капюшон. — Я ищу винный погребок.
— Зачем? — Чандра выглянула из-под накрахмаленной ткани.
В первый момент Дарвиш услышал не «Зачем?», а «Собираешься напиться до бесчувствия?» Именно это означал бы такой вопрос в Ишии. Затем он понял: если Чандра спрашивает, значит, хочет знать. Если б она имела в виду что-то другое, то не стала бы утруждать себя сарказмом.
— Я собираюсь найти себя. — Лицо Дарвиша озарилось его неповторимой ироничной улыбкой, которая заставляла трепетать множество сердец при дворе. Но сердце Чандры не затрепетало.
— Прости?
— Не буквально себя, а кое-кого, похожего на меня. Младшего сына, у которого полно свободного времени и нет ни своего дела, ни своего места. Но который так жаждет получить их, что готов играть отведенную ему роль — роль пьяницы и шута.
Взгляд девушки сочувственно смягчился.
— Ну, раз ты понял это, — молвила она, сжимая его кисть, — то сумеешь остановиться.
Улыбка стала немного печальной, но не менее ироничной.
— Чандра, я всегда понимал это.
Не доходя до гавани, они свернули на улицу, которая пряталась за доками и складами. Моряки и портовые рабочие ходили туда тратить свое жалованье. Тысячи экзотических вещей продавались там — от шелков и пряностей до плотских утех, и покупатели и продавцы бойко торговались, крича во все горло. Аарон понял, почему Дарвиш предпочитал ходить по таким же улицам в Ишии, а не оставаться при дворе. По крайней мере здесь если ты пьяница и дурак, то потому, что ты — пьяница и дурак, а не потому, что от тебя ожидают этой роли.
— Мы ищем какой-то конкретный погребок? — поинтересовалась Чандра, вертя головой во все стороны, чтобы увидеть все сразу.
Дарвиш пожал плечами.
— Нет, любой. Он будет в одном из них.
— Думаешь, он поможет? — осведомился Аарон, когда они влились в толпу.
— Он может не знать, где Камень, но гарантирую, он знает нечто такое, что наведет нас на след. Сплетни и догадки — любимое развлечение при дворе, и никто не следит за своим языком в присутствии себе подобных.
Вор задумчиво кивнул. Он увидел это сам за то короткое время, что провел с Дарвишем во дворце. Аарон хотел задать еще один вопрос, но вдруг почувствовал, как чьи-то пальцы лезут в его поясную сумку. Сжав рукой тонкое запястье, он повернулся к воришке. Неудачник — тощий, бесполый ребенок не старше семи лет, — был бледен от ужаса под слоем грязи, но знал, что не следует привлекать внимание, вырываясь на свободу.
— Я… это… ничего, — проскрипел воришка. Несколько секунд Аарон молча смотрел на него, потом сказал:
— Надо было подождать, когда толпа сама притиснула бы тебя ко мне. — Свободной рукой юноша полез в сумку и подбросил в воздух итайлийский серебряный кружок. Металл вспыхнул на солнце, затем метнулась грязная рука, и монета исчезла. Аарон отпустил запястье, и ребенок затерялся в толпе.
— Нет почета среди воров? — усмехнулся Дарвиш.
— Нет, — фыркнул Аарон, а весь его вид говорил: «Не надоедай мне с этим».
«Ты слишком хороший вор, Аарон, мой мальчик».
«Не сейчас, Фахарра. Пожалуйста».
— Вот! — Дарвиш вдруг остановился, положив руки на плечи спутников. — Он только что свернул на улицу, невысокий, стройный, в ярко-зеленом и золотом.
— Я вижу его, — сказала Чандра. Аарон кивнул.
Хотя солнце еще не село, у этого повесы уже заплетались ноги. Отбросив с лица длинные темные
