предложить тост за жениха и невесту.
Когда начались танцы, трое джентльменов, опровергая утверждение о слабости мужского характера, сообщили Кэт, что подумывают бросить пить, а четверо намекнули, что собираются почаще посещать церковь.
– Очень рада это слышать, – отвечала она каждому из них. Коннор, лицемер, даже не пригласил ее на танец. Но ей все равно. Она не хочет иметь ничего общего с человеком таких слабых моральных устоев. Может, ей стоит переехать? После ухода Ольги и Одноглазого, вряд ли Кэт сможет ЖИТЬ в одном доме с таким человеком, как Коннор, без подобающего надзора.
По правде говоря, теперь Кэт жалела, что отдала замуж таких невинных молодых женщин; отдала таким ненавистным существам, как мужчины. Надо бы написать маме, чтобы больше не присылала девушек, что она отрекается от своей роли свахи в этих краях.
– Что ты имела в виду, говоря о бесхарактерности мужчин? – спросил Коннор, когда удалился последний гость.
– Сам подумай, – бросила Кэт и выбежала из комнаты.
– Однако, прозвучало это совсем не по-праздничному! – крикнул он ей вслед.
На следующий день приехала Гретель Баумайстер – крепкого сложения, белокурая, уверенная в себе, немного медлительная девушка, самая подходящая невеста для Дидерика. И Кэт смягчилась в отношении Коннора, решив, что интрижку, наверняка, затеяла Юстасия Флеминг, и что ее долг вырвать Коннора из когтей такой особы, злой женщины и к тому же протестантки. Кэт, как истинная христианка, просто обязана отвлечь на себя его внимание. Если бы только знать, как это сделать.
Кэт никогда не ставила перед собой задачу увлечь мужчину. Для нее всегда было проблемой отделаться от поклонников. Конечно, Коннор отличался от ее обычных обожателей. Они жили в одном доме. Он видел ее каждый день и, очевидно, считал это само собой разумеющимся. А почему бы и нет? Дважды он оказывался в ее постели. Отнести этот факт к преимуществам или нет? Казалось, тогда Коннор был рад их близости, но он так и не попытался овладеть ею в третий раз. Отныне ей нужно пересмотреть свою роль в домашнем укладе, то есть заставить Коннора заметить ее.
Кэт вздохнула. Никогда ей не удастся выглядеть так модно и соблазнительно, как Юстасия Флеминг. Трудно себе представить, какая женщина в Брекенридже могла бы сравниться в этом с Юстасией. Разве что Марселла Вебер! Женщина, которую заставили переехать в западную часть города по настоянию Юстасии Флеминг. Вот кому известно все о мужчинах! Она-то, наверняка, знает, как привлечь к себе внимание Коннора. Но захочет ли мисс Марси поделиться опытом?
«Нет, я не стану даже думать об этом, – решила Кэт. – Это шокировало бы все общество». Она посмотрелась в зеркало на туалетном столике, который купила, когда хотела помочь Ольге увлечь Чарли. Тогда это сработало. Почему бы и теперь не попробовать? Кто не рискует, тот не выигрывает. Мама всегда так говорила. И мама считала, что они с Коннором должны пожениться.
– Он из тех, кто может добыть хлеб насущный, – сказала как-то Мейв.
Кэт задумалась. Если уж мама смогла заарканить такого свободолюбивого бродягу, как Джеймс, то и Кэт должна попытаться заарканить Коннора. Но вряд ли стоит использовать для этого метод мамы. Нельзя сказать, что Кэт не хочется иметь детей, но – на ее лице появилась печальная улыбка – сначала нужно женить на себе Коннора. И на самом ли деле она хочет снова выйти замуж? Ведь повинуясь мимолетному порыву ревности, можно совершить действия, которые поломают ее жизнь?
– Мне кажется, половина присутствовавших на свадьбе появилась на мессе в нашей церкви, – сказал отец Эузебиус. – Мужская половина.
– Трое прихожан обратились ко мне с вопросом, не считаю ли я их слабохарактерными, – сообщил отец Дайер. – На что я ответил им, что нет ни одного христианина, который не мог бы измениться к лучшему.
– Вполне с этим согласна, – сказала Кэт.
– Полагаю, они чувствовали себя виноватыми, потому что танцевали в вашем доме.
– Я бы с радостью пригласила и вас с миссис Дайер на свадьбу, но вы ведь знаете, какие мы, паписты. – Кэт улыбнулась. – Все время танцуем.
– Если бы не ваша страсть к танцам, вы бы стали замечательной методисткой, – заметил отец Дайер. – Коннор Маклод все еще настаивает, чтобы вы отказались от борьбы за трезвость?
– Кому какое дело до того, что он говорит? У вас есть планы на ближайшее воскресенье? – порывисто спросила она. Методистский проповедник вздохнул.
– Я не так молод, как раньше. Подумываю отойти от дел.
Кэт было жаль слышать это, но если отец Дайер прекратит свою деятельность, это значительно упростит задачу. Трудновато было бы соблазнить Коннора, бросая на него зазывные взгляды в течение недели и атакуя салуны по воскресеньям.
ГЛАВА 22
Кэт удалось найти «Клуб джентльменов» в западной части Брекенриджа, не обращаясь с вопросами к прохожим. Все-таки порядочная женщина не может остановить незнакомого человека и спросить: «Извините, сэр, не могли бы вы сказать, как пройти к публичному дому Марселлы Вебер?» Найти дом не составило труда. Кэт видела его на разных улицах города, пока дом в течение недели передвигали с Никкель-Хилл на другой берег реки.
Добравшись до пресловутого дома, она почувствовала, что унизила свое достоинство, постучав в дверь Марселлы Вебер. Ей открыла горничная в платье, вероятно, подобном тому, которое носила Бриджит в доме своего хозяина а Чикаго. Вот только юбка этого форменного платья заканчивалась чуть выше колен, а передник с оборкой был сшит без нагрудника. Кэт старалась не смотреть на колени и грудь служанки. Преодолев смущение, она спросила, нельзя ли ей увидеться с хозяйкой. Горничная в свою очередь ошеломленно воззрилась на посетительницу и поинтересовалась, не ошиблась ли та дверью.
Однако, при появлении Марселлы Вебер язык у Кэт совершенно отнялся, настолько поразил ее внешний вид хозяйки. Никогда не видела Кэт ничего подобного. Ночная рубашка и халат одновременно? Если это так, то вырез великоват для ночной прохлады, от которой никуда не денешься в этих краях. Очевидно, мисс Вебер работала по ночам, а спала днем, поэтому ей не требовалась теплая ночная рубашка.
