Шон не замечал странного поведения жены. Он подбрасывал дрова в печку, украшенную сверху красивым рыцарским шлемом. Кэт вздохнула и расположилась в гостиной, чтобы привлечь внимание Коннора, пока Ингрид не позволила себе что-нибудь возмутительное, вроде попытки усесться ему на колени.
– Вы не можете поселиться в одном доме с мужчиной, женой которого не являетесь, – сказал отец Рабанус.
– Преподобный отец, – пробормотала Кэт, чувствуя, что краснеет. – Скоро мы отправим вас на поезде в Денвер, где епископ позаботится о теплой, удобной постели в больнице для вас.
– Возмутительно даже думать о таком совместном проживании, – не унимался священник.
– Не стоит придавать этому такое значение, – сказала Кэт. – Мистер Маклод порядочный человек. К тому же, он дважды спас мне жизнь.
– С нехорошими намерениями, вне всякого сомнения, – заявил священник. – Какой он веры?
– Точно не знаю. Не думаю, что он вообще ходит в церковь. Может быть, мне удастся обратить его.
– Он вас соблазнит, – пробормотал отец Рабанус. – Помяните мое слово.
– И потом, есть еще дети. Мне нужно присмотреть за ними и проследить, чтобы они посещали школу сестер Святой Гертруды.
– Нечестивцы и прелюбодеи, – бубнил отец Рабанус.
– Что?
– Он говорит о прихожанах, – торопливо пояснил отец Эузебиус. – Очень любезно с вашей стороны, что вы принесли нам куриный бульон.
– Святотатство, – продолжал бормотать старый священник.
– Я знаю, как трудно достать цыплят в это время года, – сказал отец Эузебиус.
– …даже видимость греха…
– Да, легче достать пиво, чем цыпленка, – подтвердила Кэт. – Вы должны прочесть проповедь о вреде пьянства, преподобный отец.
– Но мы не должны забывать о чуде в Кане Галилейской, – заметил отец Эузебиус.
– Я уверена, что если бы Господь как следует подумал, то превратил бы воду в куриный бульон, а не в вино, – сказала Кэт.
Отец Эузебиус запинаясь возмутился:
– Это… это опасная мысль, дочь моя.
– Ересь, – отчетливо произнес отец Рабанус.
– Я должна просить прощения? – нахмурилась Кэт.
– Тут помогут только чистосердечная исповедь и наказание, дочь моя.
– Но я не сомневаюсь, Пресвятая Богоматерь посоветовала бы употреблять куриный бульон вместо вина. Вы, вероятно, не видели ни одного человека, умершего от пьянства. А от куриного бульона никто не умирает. – Она обратилась к молодому священнику: – Чем скорее мы поместим отца Рабануса в больницу, тем лучше.
– Не делайте этого, дитя мое, – не унимался отец Рабанус. – Целомудрие – самое богоугодное состояние.
– Святые угодники позаботятся о нас, – ответила Кэт, на этот раз явно раздосадованная. – Мы будем жить в одном доме, но не станем спать в одной постели.
– Что, скажите на милость, здесь делает этот плотник? – спросила одна из дам, членов Общества Святого Покрова.
– Строит коридор между нашими двумя домами, – ответила Кэт, передавая чашки с кофе. Три женщины украдкой наблюдали за Ингрид, и не потому, что та что-то сказала. Говорила она редко. Может быть, притягивал запах ее духов или пристрастие к кричащим безвкусным платьям и пошлое убранство ее дома. – После отъезда Шона о нас будет заботится мистер Маклод.
– Вы хотите сказать, что будете жить вместе в одном доме? – спросила миссис Бент. – Неженатыми?
– Ингрид замужем, – с раздражением ответила Кэт, – а все прочие или слишком малы, или не имеют склонности к замужней жизни. – Дамы раскрыли рты от изумления. – Отец Эузебиус не возражал, – добавила Кэт, не давая себе труда упомянуть о тираде отца Рабануса. – Кстати, об отце Эузебиусе. Мы должны присмотреть за беднягой. Он выглядел очень болезненно в тот день, когда мы отправляли в Денвер отца Рабануса, а, как вы знаете, у сестер в обители хлопот полон рот.
Кэт, скорее всего, рыдала бы навзрыд, провожая Шона на денверский поезд, если бы не Бриджит. Едва они ступили на платформу, как услышали крик какой-то молодой женщины.
– О, вы, наверное, мисс Кэтлин. О, слава Христу, деве Марии и всем святым! – И она бросилась в объятия Кэт. – Я уж думала, что сошла не на той станции, без единого пенни, и до смерти испугалась. Уж очень страшно было идти в такой снег неведомо куда. – Девушка, ростом с Кэт, уронила голову ей на плечо и разрыдалась.
– Кто вы? – удивленно спросила Кэт.
– Я Бриджит, – сквозь слезы сказала незнакомая девица, – Бриджит, которую ваша матушка послала из Чикаго за мужем. Вы ж в письме написали, будто здесь, на Диком Западе, мужа можно найти в два счета. Я приехала потому, что хочу иметь собственного мужа, обихаживать его, вместо того чтобы натирать чью-то красивую мебель да терпеть щипки хозяина, как случалось самое меньшее два раза в неделю, и даже в воскресенье, да хранят нас святые угодники. Вот я взяла и ушла с той работы, а ваша добрая матушка нашла меня на улице, совсем замерзшую…
