как можно дальше.
И он, еще не пришедший в себя от всей сцены, произносит четко:
– Есть!
Не колеблясь он хватает у меня из рук жестянку и мгновенно оказывается у окна. Да еще отбегает на шаг, стараясь получше размахнуться. Мне кажется, что все происходит чудовищно медленно, как при замедленной съемке. Я судорожно сжимаю ручки кресла, стараясь сохранить спокойствие. Мои нервы взвинчены до предела.
– Всем отойти! – кричит наш метатель мин.
Жестянка, брошенная сильной рукой, стремительно летит вниз. Луч солнца над горизонтом на мгновение освещает ее, и она тускло вспыхивает. Никто не двигается, все застыли в оцепенении. Проходит минута, другая… Но взрыва нет.
Все выше поднимается веселое, слепящее солнце, возвещая приход спокойного теплого дня после мрачной тягостной ночи. Плывущие облака собираются в большие золотисто-белые громады и словно останавливаются на месте.
Но мысли мои уже начинают путаться, я вот-вот потеряю сознание. Я нахожу взглядом Лоубала и говорю каким-то чужим, незнакомым голосом:
– Арестовать! Строгая изоляция! И ждать дальнейших указаний. А пока примите команду.
Голова моя падает, глаза закрываются.
Будет все-таки взрыв? Наверное, нет. Впрочем, там, на пустыре, он не принесет серьезного вреда.
Но взрыва так и не последовало. Как мне потом сказали, больше всех удивился этому сам Фалфар.
13
Через два дня я уже полностью прихожу в себя.
Наверняка теперь до самой смерти я не прикоснусь к таблеткам.
– Привести арестованного!
Вид у Фалфара спокойный; взгляд циничный, презрительный. Физиономия человека, о котором никак не скажешь, что на его совести десяток убийств…
Он непринужденно признается в том, что письмо написано им, а также не пытается скрыть свой замысел покончить со мной.
И сразу начинает рассказывать:
– Да, я пригласил к себе на квартиру участкового. Предлог был довольно простой. Любой мог бы придумать сколько угодно предлогов. Искренне сожалею, что он пал жертвой моих планов. Впрочем, оправдание этому найдете в моем письме. Там об этом говорится довольно убедительно. Признаюсь вам во всем только потому, что вы и так все докажете. Просто берегу ваши усилия.
Что, он и впрямь сумасшедший или просто играет роль?
У Фалфара была при себе немалая сумма в долларах. В форме участкового он мог преспокойно остановить любую машину и заставить шофера преследовать несуществующего преступника. А потом дорогой просто выкинуть шофера и скрыться на его же машине. Фалфар рассчитывал, что форма ему поможет.
А сейчас он только пожимает плечами и говорит:
– Моя собственная машина оказалась на подозрении. Поэтому я оставил ее на мойке и, признаться, от всей души забавлялся, видя, как вы усердно ее разыскиваете. Вы искали меня, а я был рядом с вами. Согласитесь же, мой план был просто великолепен. Жаль, что я не сумел его выполнить до конца. Законы диктует сила, а на сей раз вы оказались сильнее. Ну что такого особенного я совершил? Отправил на тот свет несколько человек. Да ведь до последнего мгновения никто из них не знал, что его ожидает, поэтому они, естественно, не боялись смерти и никто из них и не мучился.
– Оправдывая себя подобным образом, – говорю я, – вы только усугубляете вину.
Он вновь пожимает плечами.
– Да, я убивал не в состоянии аффекта, но, по-моему, мы с вами расходимся в вопросе о ценности человеческой жизни.
Мне все чаще приходило в голову, что Фалфар симулирует безумие и делает это весьма тонко.
– Все зависит от работы мозга, – продолжает он (пожалуй, правильнее дать ему выговориться, пусть он запутается в собственных сетях). – Я бы наверняка не стоял бы тут перед вами, не подведи меня мой мозг в последние дни. Всему виной слишком большое напряжение и бессмысленный страх.
– А вы боялись?
– Да, боялся, – снисходительно соглашается Фалфар. – Страх бывает присущ даже людям исключительно мужественным или гениальным. Мозг, подгоняемый страхом, работает с удвоенной силой.
Впервые Фалфар испытал страх, когда Троян пустил в оборот свои двадцать четыре тысячи крон серии «G-L».
– Он не дождался, пока я перепечатаю его долю, он решил, что все уже позабыли об этой серии, и ее действительно запросто приняли от него на почте. Он упрекал меня, твердил, что это я принудил его совершить преступление, что я хочу обокрасть их всех. Я и вправду не спешил с перепечаткой денег. Ведь, честно говоря, они ничего не заслужили. И деньги свои они не пожелали мне доверить. Тогда я и подал отличный совет. Идею с абонентными ящиками. Все ключи от них спрятать в банке из-под огурцов. А банку на всякий случай держать в квартире Галика. Троянова уже давно ненавидела своего мужа, и это тоже было мне на руку. Вы наверняка стали бы допрашивать его об этих двадцати четырех тысячах. И он, этот диабетик, сразу все выложил бы. Галик по моему предложению достал яд. Встречаться Галику с Трояновой в
